Корея сражается - [9]

Партизанский отряд с каждым днем становился все больше и крепче. Из южных деревень приходили сюда люди, которые не могли больше терпеть нищету, обиды, унижения, люди, которые поняли, что их враги — проклятые американские богачи и предатель Ли Сын Ман со своей шайкой министров и советников, продавший родину заокеанским хозяевам.

Многие из новичков рассказывали, что у них в деревне побывал незнакомый нищий старик. Он бродил со своей котомкой из дома в дом, сбрасывал, как учит обычай, с ног обувь и, присаживаясь на цыновку, долго толковал с хозяевами о том, как они живут. Потом рассказывал о жизни земледельцев на севере и, вздыхая, заканчивал так:

— Есть в горах люди, которые хотят, чтобы и у нас на юге жилось так же, как на севере. Они убивают полицейских, выгоняют помещиков и делят землю между бедняками. Все мы должны помочь этим смелым людям. Пора бросать жалкие лачуги и клочки земли, которая все равно нас не кормит, и итти в партизаны…

Речи старика доходили до злых ушей: лавочники, богатеи доносили полицейским. Но нищий старик исчезал так же незаметно, как появлялся. И почти всегда в ту же ночь исчезали из деревни молодые, крепкие, смелые парни.

Когда наступила зима и партизанам труднее было спускаться с гор за продуктами и одеждой, в отряд стали приходить одна за другой посылки с рисом, сушеной рыбой, сладким картофелем. Их находили висящими на деревьях, их приносили те, кто вновь записывался в отряд. И к каждой посылке была прикреплена записка: «От отца».

Никто не знал имени отважного старика, который самоотверженно и незаметно помогал партизанам, и поэтому его прозвали отцом партизан.

Однажды ночью старик появился в лагере, но никто не видел его, кроме командира. Старик проговорил с командиром в палатке до полуночи и, уходя, дал адрес своего жилья — небольшого домика, прилепившегося у самого края непроходимого ущелья. В этот домик стали приходить связные за разными сведениями, за продуктами, за одеждой.

Как-то утром руководитель партизан созвал всех командиров.

— К полудню надо настрелять дичи, наловить рыбы и собрать ягод, — приказал он.

— Боевое задание? — насмешливо спросил один из партизанских командиров, которого за неугомонный язык прозвали Драконье Жало.

Командир взглянул на него так, что он сразу замолк, и сказал сухо:

— Идите выполняйте задание!

И все разошлись в недоумении, спрашивая себя, что такое случилось с командиром.

К вечеру все принесенное охотниками было уже сварено и испечено. Еще теплым было зажаренное на костре мясо большого дикого кабана, покрытое коричневой аппетитной корочкой. На столе и командирской палатке лежала груда зажаренных куропаток, и вареная рыба была посыпана сверху мелко порубленным диким чесноком. А в ведрах краснели ягоды.

Все это упаковали в соломенные мешки, погрузили на лошадь, и командир вызвал пятьдесят самых смелых партизан, прославившихся в схватках с врагом.

— Сейчас мы пойдем в гости к отцу партизан, которому сегодня исполняется шестьдесят два года, — сказал он. — Мы отпразднуем день его рождения…

Путь лежал по непроходимым тропам, через крутые обрывы. Вот и ущелье и домик, совсем маленький, похожий на ласточкино гнездо. Командир постучал в дверь условным стуком, и на пороге показался старик.

— Отец! — крикнули в один голос три партизана, кинувшись к раскрывшейся двери.

И Син Тхэ Сун крепко обнял своих сыновей, которых четыре года тому назад послал сражаться за родину.

Весело прошел день рождения отца партизан. В домике места для гостей, конечно, нехватило, и пиршество перенесли на лесную поляну, заросшую пахучими белыми цветами. Вместо вина пили свежую родниковую воду, струившуюся тут же, у корней старой березы.

Как-то в холодный зимний вечер 1950 года Син Тхэ Сун возвращался из отряда, куда относил мешок белой муки и большую тыквенную бутыль самого лучшего кукурузного масла, драгоценного масла, которое жители целой деревни собирали для партизан по капельке.

Он шел и пел обо всем, что видел вокруг.

«Снег, снег, — пел он, — ты лежишь, как пригоршни белого риса, ты холодный, но под тобой тепло, и ты греешь землю, как самое мягкое свадебное одеяло. Вот по тебе пробежала белка, серая белка с красным пушистым хвостом. Она прыгнула на дерево и грызет орех, и коричневые скорлупки падают на снег. Я хотел бы поймать эту белку на воротник моему внучку, но мои старые глаза плохо видят…»

Он шел и пел и не замечал, что среди кустов за ним крадутся трое. Они схватили его у самого домика и тут же, на снегу, учинили допрос.

— Мы давно охотимся за тобой, — сказал старший полицейский. — Ты, старый пес, носишь бунтовщикам рис и сеешь смуту в деревнях. Тебя надо повесить. Но ты можешь спастись, если назовешь нам место, где скрываются партизаны.

Син Тхэ Сун ответил, улыбаясь:

— Сколько в горе камней — столько тайных троп у партизан, сколько в земле песку — столько у них друзей, готовых укрыть их. Как же могу я, бедный старик, знать, где живут партизаны?

Палачи били его, сломали ему руку, бедро. Тогда он крикнул, преодолевая нестерпимую боль:

— Недолго осталось властвовать палачу Ли Сын Ману! Это говорю я, отец партизан и член трудовой партии…