Корень жизни: Таежные были - [19]
Зачем-то сбросив куртку и встав во весь рост, широко расставив ноги, я обернулся к Феде, как к единственному спасителю. Увидел его с мотком веревки быстро пробирающимся на нос лодки. Там он торопливо привязал конец веревки к цепи и начал срывать с себя одежду. И вот уже по пояс голый и босой пружинисто изогнулся перед прыжком, вцепившись горячим взглядом во что-то за бортом. Проследить за этим взглядом я не успел, потому что Федя высоко и сильно прыгнул, за ним длинной змеей раскрутилась веревка, провалился он в кипящую воду, но тут же вынырнул, быстро замахал руками и уже крепко ухватился за качающийся над бурунами черный конец утопленного дерева, наматывая на него веревку. Сквозь рев я услышал:
— Держись!
Лодку резко дернуло, она, звякнув цепью, развернулась носом навстречу течению, и вода глухо и резко захлестала в днище. Метались в голове мысли: когда и где он успел найти веревку? как увидел тот верный шанс среди тысячи безысходных? а что теперь?
Я не слышал, что кричал Федя, но понял, что надо спешно менять на моторе шпонки. Сколько минут прошло, пока я втаскивал тяжелый «Вихрь» в лодку, искал нужные ключи, выдергивал шплинт, снимал винт и выбивал действительно срезанные шпонки из шестимиллиметрового железного стержня, а потом ставил все на свои места, — не знаю. Я ничего не слышал, а видел лишь свои трясущиеся пальцы и железо… Когда мотор был собран, посмотрел в бушующее черное жерло залома в нескольких метрах, и стало еще страшнее. Мне казалось, что из той черноты злорадно скалится смерть. Нетрудно было представить, как яичной скорлупой хрустнет лодка, оборвись веревка, и через мгновение от нас ничего, ни-че-го не останется. И никого, потому что Феде на том топляке долго не удержаться и не выплыть.
Опуская мотор на транец, я старался не смотреть на залом, а только выстанывал: мама родная.
Мотор послушно заурчал после третьего рывка стартера. Слава богу. Теперь нужно мягче включить нагрузку… Медленно прибавляя обороты и моля бога не подставить под винт какую-нибудь новую мерзость, я, пересиливая стремнину, осторожно направил лодку к Феде. Лишь когда он уцепился за нос и стал забираться, вырывая тело из воды, я понял, как смертельно устал он и замерз. Он только махнул рукой — плыви да осторожно, — а сам полез под телогрейку.
Памятуя о том, что шпонка на горной реке — вещь очень ненадежная, я чуть ли не ощупью выбирался на перекат, но когда лодка оказалась на плесе, дал мотору полную силу, и он осатанело погнал ее дальше от Погибельного залома, будто тоже радуясь спасению. Наконец Федя махнул рукой в сторону берега. Не сбавляя обороты, я направил лодку на косу и, чтобы хоть как-то снять напряжение, разогнал ее так, что она с грохотом вылетела на гальку. В тот момент не думалось, что этаким манером можно продырявить днище.
Помог Феде выйти на берег. Он лег на живот, положив голову на вытянутые перед собой руки, благодарно кивнул и тихо сказал:
— Мы заглянули на тот свет… Там вроде не было спасения…
Потом, когда молча выкурили по две сигареты, а Федя отдохнул и согрелся, я приподнялся на локтях и спросил:
— Страшно было?
— Еще как… Я боялся, что лопнет веревка… Думал, не уронил бы ты мотор в воду… Не обломился бы тот топляк, он здорово шатался… Не окоченеть бы, пока ты там с мотором возишься… И как же долго ты вошкался…
— А о чем ты еще думал?
— О Марии, детях… И что как-то не так живем мы все. Дружнее бы надо… И не так пустоцветно…
Я не стал допытываться, что он имеет в виду.
Впервые после событий у Погибельного залома Федя улыбнулся лишь на следующий день, и я понял, сколь глубокое воздействие на его вроде бы непоколебимую психику оказывают события.
НА СОЛОНЦЕ
Лодка быстро неслась вниз по другому злому перекату, давно заслужившему кличку Прорва. И снова мелькали берега, скалы и деревья, валуны и корчи в кипящих водоворотах, нагроможденные заломы и вдоль реки, и поперек. Увертываясь от частых возможностей перевернуться, Федя швырял лодку от одного берега к другому, в немыслимо крутых виражах она легонько черпала воду то одним бортом, то другим, а мотор ревел на пределе своих сил и вдруг устало притихал. Федя был невозмутим и строг.
Уже в конце этой Прорвы винт снова чиркнул по каменистому мелководью, и опять его предохранительные шпонки срезало. Мотор взвыл высоко и резко, но тут же оборвался. Рев «Вихря» сменился мягким плеском встречной воды в днище и глухим шумом переката, к нашему счастью, оставшегося позади. Федя спокойно выводил лодку на тихий плес, в который привычно и задумчиво окунулись затаеженные берега и голубая бездна неба.
— Давай подумаем, Петрович, что б с нами стало, когда бы шпонка срезалась там, — он махнул рукой в сторону Прорвы. — Я так думаю, мы опять бы долго не смеялись, палки-елки. Как на Погибельном.
Он, видимо, хотел разъяснить, почему бы нам стало невесело, но, неожиданно вспомнив о чем-то, засмеялся.
— Пять лет назад мы с Кешкой там купались… Перевернулись на топляке, шмутки — какие сразу на дно, какие поплыли, лодку прижало к залому, раздавило и утянуло, а мы, как белки, начали карабкаться по бревнам наверх… Я дух перевел, смотрю, нету моего Кешки. Стал кричать — глухо. А потом услышал тоненький голосочек сверху, будто собачка скулила…
Автор рассказов известен российскому читателю по книгам, издававшимся в Хабаровске и Москве: «Звери у себя дома», «Зов Сихотэ-Алиня», «Тигр», «Сын тайги», «Корень жизни», «Рыбы у себя дома». В новой книге писатель рассказывает об особенностях зверей, обитающих в совершенно различных условиях, — о белом медведе и косуле, калане и енотовидной собаке…Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Сборник остросюжетных рассказов и воспоминаний ветеранов милиции посвящен людям, которые, неся повседневную службу, постоянно находятся на переднем крае борьбы с преступностью. Авторы повествуют об опасной и напряженной работе органов внутренних дел по ликвидации бандитизма, уголовщины и расхитительства в различные периоды истории советского общества: в первые годы революции и становления Советской власти, в дни суровых испытаний Великой Отечественной войны и послевоенного строительства.
Автор книги — известный дальневосточный писатель, ученый, биолог-охотовед, кандидат биологических наук. Много лет занимался изучением экологии тигра. Рассказы о встречах с владыкой уссурийской тайги, написанные на фактическом материале, позволяют многое узнать о повадках и образе жизни редкого краснокнижного хищника. В коротких повествованиях — и гордость за великолепного зверя, и сострадание к его несчастьям. Автор призывает читателей, всех жителей Приамурья и Приморья, уважать права зверя на его тигриный дом, быть в ответе за выживание амурского тигра на нашей планете.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга ученого-охотоведа С. П. Кучеренко «Звери у себя дома» — его первый опыт разговора с широкой читательской аудиторией.В книге описываются в основном охотничье-промысловые звери Приморья и Приамурья, собран большой материал об их современном распространении и численности, даются конкретные рекомендации работникам охотничьего хозяйства.Вместе с тем книга написана живо, богата личными наблюдениями и размышлениями автора и, несомненно, заинтересует не только специалистов, но всех, кто хочет лучше познакомиться со своеобразным миром уссурийской тайги.
Известный дальневосточный биолог-охотовед, один из лучших знатоков хищных зверей в увлекательной форме знакомит читателей с их образом жизни, повадками, оценивает роль хищников в природе и во взаимоотношениях с человеком, призывает бережно относиться к братьям нашим меньшим. Для широкого круга читателей.
В популярной форме автор рассказывает об особенностях амурской ихтиофауны, о биологии и промысловом значении десятков видов рыб, водящихся в бассейне знаменитой реки. Уделено много внимания любительской и спортивной ловле, проблемам охраны и воспроизведения ценных амурских рыб. Красочные описания рыбацких зорь всколыхнут душу читателя, знающего толк в охоте со спиннингом и удочкой.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Повесть «Деньги за путину» посвящена рыбакам Чукотки. Полная риска и постоянного тяжелого труда лососевая путина явилась для ее героев оселком — испытанием, оттачивающим сердцевину характера. Тема повести — труд. Только труд формирует в человеке Человека.Христофоров живет на Чукотке. За книгу рассказов «Лагуна Предательская» он удостоен звания Лауреата премии комсомола Магаданской области.В. Г. Христофоров — участник VI Всесоюзного совещания молодых писателей.