Корень нации. Записки русофила - [233]

В эпоху Смуты начала XVII века, по мнению Ильина, никаких республиканских настроений не было. До самого конца Смуты все искали Царя, даже Семибоярщина. Только Февраль 1917 г. подарил России республику. Ильин отмечает, что тяга к анархии передалась таким представителям русской интеллигенции, как Бакунин, Лев Толстой, Кропоткин, а также и РУССКИМ ЛИБЕРАЛАМ. Ильин проницательно обнаружил в русских либералах не столько тоску по европейскому парламентаризму, сколько тоску по анархии. Именно анархическим строем души Гучковых и Родзянок объясняется тот хаос, беспорядок и безвластие, которые породили деятели Февраля. А если докапываться до истины, то главным источником погромной и разрушительной политики Временного правительства были директивы мирового масонского центра. Уму непостижимо, как либералы Гучков, Милюков и их сообщники буквально на следующий день после свержения Царя одобрили и претворили в жизнь злодейский «Приказ № 1», разрушивший в считаные недели русскую армию. И подобно тому, как Временное правительство разрушало армию и государственный аппарат, их идейные потомки через 74 года с тем же остервенением и с той же ненавистью к России громили в сжатые сроки промышленность, сельское хозяйство, науку и обороноспособность государства. Тот же анархический склад души нашего либерала, та же русофобия и та же лакейская зависимость от зарубежных хозяев.

Касаясь русской трагедии 1917 года, Ильин пишет: «В решающий час русской истории Государь остался в почти полном одиночестве… Убежденные монархисты оказались вдали от Государя, не сплоченными, рассеянными и безсильными, а бутафорский «многомиллионный Союз Русского Народа», в стойкости которого крайне-правые вожаки уверяли Государя, оказался существующим лишь на бумаге» («НЗ», т. 2. «Почему сокрушился в России монархический строй», с. 80).

Называть действительно массовый, народный, многомиллионный Союз Русского Народа БУТАФОРСКИМ, конечно, не справедливо. Как пишет исследователь А.И. Байгушев, «в 1905–1907 гг. именно Союз Русского Народа и его составляющие местные черносотенные организации (2229 отделов в 2208 населенных пунктах в 66 губерниях по отчетам полиции!) своими непосредственными действиями, выйдя на улицы и приняв народным ополчением «черных сотен» прямой бой с «террористами» и «революционерами», хорошенько народной дубиной дал «им» (иудейским бунтовщикам. – В. О.) сдачи и спас Россию» (Александр Байгушев. Русская партия внутри КПСС. М., 2005. С. 115). И далее: «… Войска пришли только после того, как Союз Русского Народа показал пример» (с. 119). Байгушев справедливо отмечает: «Простой русский народ вовремя опомнился и проявил то чувство самосохранения, которого были лишены образованные верхи» (с. 121). Это к вопросу о вине всего русского народа в измене Царю и тем более в ритуальном цареубийстве. Но, к сожалению, позже П.А. Столыпин и часть бюрократии дистанцировались от Союза Русского Народа. Народную организацию стали теснить, принижать и раскалывать. Дело дошло до запрещения правительством в 1909 г. монархического съезда в Полтаве. И самое главное – были запрещены и разоружены БОЕВЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ Союза Русского Народа, который, по словам Байгушева, был «загнан в полуподполье». Кроме того, в связи с началом войны с Германией многие черносотенцы в массовом порядке добровольцами ушли на фронт. И тем не менее в августе 1915 г. совещание СРН в Саратове потребовало от правительства «распустить Государственную Думу, члены которой создали изменническую организацию» – т. н. Прогрессивный блок.

Объективности ради надо отметить, что буквально в канун катастрофы, в декабре 1916 – январе 1917 г. Союз Русского Народа во главе с А. И.Дубровиным, вопреки провокатору Пуришкевичу, намеревался срочно созвать всероссийский монархический съезд, чтобы сплотить все силы вокруг престола. Увы, председатель Совета министров Голицын не разрешил созыв такого съезда.

Преданный военачальниками, Государственной Думой, дворянством и Синодом, Царь оказался в полной изоляции. Великая Россия в его лице была предана всеми. «Царствующая русская Династия покинула свой престол тогда, в 1917 году, НЕ ВСТУПАЯ В БОРЬБУ ЗА НЕГО, а борьба за него была бы борьбой за спасение национальной России» – ибо заменить Императорский Трон в России было нечем. Поистине, все остальное – хаос либо структуры вражеских организаций.

И хотя оставление Престола имело за собою психологические, нравственные и патриотические основания (ведь Царь отрекся, чтобы избежать крови. – В. О.), оно было полным НАРУШЕНИЕМ российских Основных ЗАКОНОВ, «и Государь, и Великий Князь (Михаил Александрович. – В. О.) отреклись не просто от «права» на престол, но от своей, религиозно освященной, монархической и династической ОБЯЗАННОСТИ блюсти престол, властно править, спасать свой народ в час величайшей опасности и возвращать его на путь верности, ответственности и повиновения своему законному Государю» («НЗ», т. 2, с. 90). Ильин считает необходимым выговорить юридическую, историческую и религиозную правду: «Династия в лице двух Государей (Николая Второго и Великого Князя Михаила Александровича) НЕ СТАЛА НАПРЯГАТЬ ЭНЕРГИЮ СВОЕЙ ВОЛИ И ВЛАСТИ, ОТОШЛА ОТ ПРЕСТОЛА и РЕШИЛА НЕ БОРОТЬСЯ ЗА НЕГО. Она выбрала путь НЕПРОТИВЛЕНИЯ и, страшно сказать, пошла на смерть для того, чтобы не вызывать гражданской войны, которую пришлось вести одному народу БЕЗ Царя и НЕ за Царя…» (с. 91). Конечно, было бы лучше в последовавшей затем гражданской войне воевать не белым февралистам-либералам с красными большевиками, а подлинно белым монархистам со всей революционной шушерой от Керенского до Троцкого. Но, увы, у Царя на момент 2 марта 1917 г. не было под рукой ни одного батальона. Он даже не мог арестовать изменника командующего Северо-Западным фронтом генерала Рузского, у Государя не было рядом с ним ни гвардии, а уж тем более опричного воинства. Как напрягать энергию своей воли и власти, если у Царя в личном распоряжении не было ничего. Всем овладели омасоненные военачальники – вечная им анафема! Сам же Ильин признает: «Но единой и организованной монархической партии, которая стояла бы на страже трона и умела бы помогать монарху— не было» («НЗ», т. 2, с. 181). Монархический трон сокрушился в России потому, пишет Ильин, что русский трон «не имел идейного и волевого кадра, дальнозоркого, сплоченного и способного к активным выступлениям» (184). Предреволюционные монархисты не имели ни самостоятельного суждения о происходящем, ни организационного кадра, ни плана действий, ни необходимых решений и выступлений. «Здесь не было зрелого политического мнения и не было борьбы за трон. И Государь с Государыней, неосторожно полагаясь на заверения этой «партии», оказались изолированными и выданными врагам. Это не было сознательное «предательство», но это была пассивность от неумения иметь Царя, это была выдача от бессмыслия, безволия и бессилия. Ожидания были обмануты. И высокие пленники остались невырученными…» Вот почему представители этой монархической «партии» не имеют никаких оснований считать, что в падении монархии в России виноваты все, кроме них. «Они – повинны первые, ибо выдавали себя за верных и преданных» (с. 188). Исследователь Н.П.Полторацкий, излагая биографию Ильина в период эмиграции, после высылки из России в 1922 г., пишет: «В представлении Ильина, отношение к В. К. Кириллу Владимировичу и его окружению неразрывно связывалось с проблемой не только легитимизма, но и черносотенства» (с. 285). Для современного монархиста это неожиданная постановка вопроса, ибо в наши дни многие определяют свое отношение к кирилловской линии Дома Романовых позицией Кирилла Владимировича (1876–1938) к февральскому мятежу. Современники утверждают, что он одобрил мятеж, надел красный бант и привел свой Гвардейский Флотский Экипаж на поклон к взбунтовавшейся Государственной Думе. Оказывается, в 20-е годы отношение Ильина и, видимо, других деятелей к Великому Князю Кириллу определялось иными мотивами. Осенью 1925 г. Ильин написал статью против черносотенства, в которой, по его словам, он «выдифференцировал черносотенство в образ (действительно густопсово-черносотенного) кириллизма» (с. 285–286). Великий Князь Кирилл Владимирович, в представлении Ильина, был представителем крайне-правого лагеря, черносотенства. На мой взгляд, данная характеристика не может компрометировать ни Кирилла Владимировича, ни Союз Русского Народа во главе с Дубровиным, ни любого другого русского патриота, ибо черносотенцами прозвали русских правых консерваторов-традиционалистов масоны, либералы и большевики. Замечательный русский мыслитель В. В. Кожинов блестяще «реабилитровал» так называемых черносотенцев, предупреждавших общество о грядущей катастрофе и взывавших к единению вокруг Царя. «Черносотенцами» были все русские люди в Московской Руси. Лишь с началом прозападных реформ Петра в русском обществе появились «прогрессисты», недруги алтаря и трона, число которых постепенно нарастало и к началу XX века достигло критической массы.