Коранические сказания - [37]
Впрочем, в последнем случае можно говорить скорее об употреблении слов и выражений, близких и понятных мекканцам. В рассказе о Йусуфе вообще много таких слов из мекканского обихода. Они делали библейский рассказ своим, близким. Образы становились осязаемыми, и это, в свою очередь, помогало понять намеки на судьбу своего, мекканского пророка. Мекканцам были близки многие реалии и бытовые картинки рассказа. В нем, как и вообще в Коране, часто употребляются и в прямом, и в переносном смысле торговые термины из мекканского быта (см., например, 12:14)[100]. Очень живые сценки изображают быт караванной торговли: караван братьев прибывает в Египет, идут переговоры о мере сыпучих тел, в поклажу сыновей Йа‘куба прячут ими же привезенные товары, караван задерживают и обыскивают. Этот эпизод есть и в Библии, но именно в Коране он становится особо рельефным и значимым, как бы специально выделенным для слушателей. Другой живой эпизод в Библии отсутствует. Караванщики посылают человека набрать ведром воды из колодца. Он опускает ведро и вдруг кричит: «О новость! Мальчик!» (12:19)[101].
Конкретность языка и образов — один из элементов художественного строя рассказа, делающий суру «Йусуф» действительно прекрасным образцом арабской литературы. В ней немало оборотов, ставших поговорками. Некоторые из них притягательны и кратко выраженной мыслью, и необычной структурой. Любимым у мусульман стало дважды повторенное в суре высказывание терпеливого Йусуфа: сабрун джамилун — «прекрасное терпение» (12:18, 83). Оно употреблено вместо обычной фразы ас-сабру джамилун — «терпение прекрасно». Есть в суре и игра созвучных корней, к примеру — имени Йусуф и глагола асафа («горевать»): «Йа асафа ‘ала Йусуфа» («О, горе мне по Йусуфе!», 12:84).
Специфические мусульманские идеи, параллели с Мухаммадом, красоты арабского языка — все это не заслоняет использования известного иудейского и христианского предания. Коран открыто полемизирует с ним, представляя как бы истинную версию, а главное — правильное объяснение событий.
Йусуф был любимым героем иудейского религиозного предания. Именно как персонаж иудейских сказаний он и был, видимо, известен в Аравии. Для пророка же было очень важно, что о любимом иудеями герое он мог (как ему казалось) рассказать правильнее и красивее, чем сами иудеи.
Многие элементы коранического рассказа указывают на неплохое знакомство с иудейскими послебиблейскими сказаниями. Одно из коранических прозвищ Йусуфа — Сиддик («правдивейший») — соответствует его самому распространенному прозвищу в легендах иудеев — Ха-Цаддик.
Некоторые детали коранического рассказа могут быть полностью или вообще поняты только с привлечением преданий Аггады. К примеру, фраза о свидетеле из домочадцев египетского вельможи, помогшем установить невиновность Йусуфа, имеет в виду иудейское предание. Однако там действует девушка. В Коране же — мужчина. Следовательно, и тут не просто прямое воспроизведение известного текста, а результат фиксации какого-то варианта легенды после долгого его бытования[102]. Рассказ о женщинах, порезавших руки, тоже приобретает ясность в свете аггадического предания. Там объяснено, зачем у женщин в руках оказались ножи — резать фрукты. Потом это объяснение восприняли и комментаторы Корана. Надо, однако, заметить, что аггадическая параллель — лишь смысловая. Рассказ в Аггаде далек от динамического и напряженного стиля коранического повествования, будучи по размеру значительно длиннее[103].
Упоминание о том, что Йусуф увидел «доказательство своего Господа» (бурхан), помогшее ему справиться с соблазном (12:24), разъясняется другой иудейской легендой. Она рассказывает, что в момент слабости Иосифу явился образ его отца — Иакова[104]. Йа‘куб-Иаков в Коране приказал сыновьям войти в Египет (или в столицу Египта) через разные ворота. Почему? Мидраш объясняет: так можно уберечься от дурного глаза[105].
Приведенные эпизоды показывают, что Мухаммад черпал материал из сказаний, восходящих в целом к иудейскому кругу. Однако и упомянутые и другие существующие параллели никоим образом нельзя считать (как это часто делается) доказательством прямого заимствования Мухаммадом из какого-то одного конкретного иудейского источника.
Некоторые элементы сказания о Йусуфе находят себе ближайшие параллели не в иудейских, а в христианских сказаниях. К примеру, рассказ об освобождении Йусуфа из темницы изложен в Коране в форме, близкой к тому, как об это повествуется у Ефрема Сирина[106]. Однако и здесь нет основания говорить о наличии прямого одного христианского источника. Просто сюжеты сходных устных преданий оказались письменно зафиксированными в далеких друг от друга текстах.
Как видим, библейский рассказ об Иосифе пришел в Коран через обработку в иудейских и христианских сказаниях. Собственно библейский сюжет (Бытие 37—50) передан в Коране довольно подробно и украшен многими деталями, к Ветхому завету не восходящими.
Есть в кораническом рассказе и библейские параллели, не связанные с библейской историей Иосифа. В ней, например, нет упоминания о годе, который придет после семи тяжелых лет, когда будет идти обильный дождь и будут давить виноград (12:49). Более того, такое упоминание дождя странно для Египта, где урожай зависел от разливов Нила. Виноград тоже не был основным предметом сельскохозяйственного производства Египта. Дело же в том, что в Коране тут содержится перифраз текста из книги Исхода (23:11), где речь идет о Палестине и упоминается виноград
В эфире радиоканала «Орфей» в течение нескольких лет звучала авторская программа журналиста, писателя и ведущей Ирины Семёновны Кленской «Хороший тон. Прогулки по Эрмитажу» – о великих сокровищах и людях, которые их берегут, и, конечно же, включавшая беседы с директором Государственного Эрмитажа Михаилом Борисовичем Пиотровским о жизни, о смыслах, об искусстве, об истории и памяти. Однажды появилась дерзкая мысль превратить радиопрограмму в книгу. Михаил Борисович подумал и сказал: «Почему нет? Давайте рискнём!» И вот перед вами эта книга.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Второе Письмо христианам Коринфа относится к важнейшим произведениям эпистолярного наследия апостола Павла. Оно посвящено защите его апостольской миссии. Павел излагает свои мысли о том, каким должно быть христианское служение и какими должны быть сами служители. Они должны подражать Христу в Его смирении, бедности и страданиях. Для Павла самым важным является «богословие креста», а не «богословие славы», а именно его исповедуют его оппоненты, которых он подвергает резкой критике. Комментарий предназначен для студентов богословских университетов и семинарий, а также для широкого круга читателей, занимающихся углубленным изучением Нового Завета.
Впервые на русском языке издается книга швейцарского профессора Вальтера Буркерта о древнегреческой религии, признанная в мировой науке классическим трудом в этой области. Культы богов и героев от Микен до классической эпохи, ритуалы, мистерии, религиозная философия — эти разнообразные аспекты темы нашли свое отражение в объемном сочинении, аппарат которого содержит отсылки ко всей важнейшей научной литературе по данным вопросам. Книга окажет серьезную помощь в работе специалистам (историкам, религиоведам, теологам, филологам), но будет интересна любому читателю, интересующемуся тем, что было подлинной живой религий эллинов, но известно большинству лишь как некий набор древних мифов.
Если бы вы знали, когда и как вам придется умереть, распорядились бы вы своей жизнью иначе? К сожалению, никто не знает дня и часа своей смерти — вот почему лучше всегда «быть готовым». Эта книга раскрывает перед читателем различные виды смерти и знакомит с христианской точкой зрения на смерть.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге американского историка Томаса Вудса развенчивается культивируемая на протяжении трех столетий (начиная с эпохи Просвещения) и вошедшая в учебники антихристианская и антиклерикальная мифология – тенденциозное изображение Церкви реакционной силой, сопротивляющейся развитию науки, культуры и цивилизации в стремлении удержать народы в первобытной темноте и невежестве. Опираясь на результаты, полученные историками на протяжении последних ста лет при изучении истории европейского Средневековья и раннего Нового времени, автор показывает, насколько велика была роль Церкви и христианской религии в создании многих важнейших аспектов современной цивилизации – науки, права, искусства и архитектуры, сельского хозяйства, благотворительности и т. д.
Известный в церковных и научных кругах кандидат богословия, кандидат и доктор философских наук, профессор Дулуман Евграф Каленьевич, известный в советское время церковной и гражданской общественности своими богословскими, философскими и религиоведческими трудами. Евграфом Каленьевичем написано и опубликовано свыше 30 книг и брошюр на религиозную, философскую и атеистическую тематику. В различных уголках Советского союза прочитано свыше двух тысяч публичных лекций. К сожалению, с 1985 года — с начала "перестройки"- его лишили публикаций в прессе и устных выступлений в аудиториях.