Коранические сказания - [28]
Этот конкретный образ торговой честности смыслом, терминами, ассоциациями связан с идеей Судного дня. Тогда грехи и заслуги людей будут справедливо и точно взвешиваться. Отсюда и связь с ‘адлем («божественной справедливостью»), который уже в коранические времена стал одной из основ миропонимания ислама.
Рядом с рассуждениями о мерах и весах стоит и малопонятное предостережение о порче устроенных земель, видимо, о какой-то несправедливости в общине (7:85/83). В связи с рассказом о Луте я уже говорил о мотиве изгнания, присутствующем в жалобах Мухаммада в Коране, которые служили как бы оправданием хиджры. Сильно звучит этот мотив и в истории очередного его «двойника» — Шу‘айба.
Борьбу мекканцев против Мухаммада, похоже; отразили аяты 11:91/93-92/94, где речь идет о том, что Шу‘айба защищает его род (семья) и потому его не могут побить камнями, хотя следовало бы. Известно, что сторонников Мухаммада закидывали и отгоняли камнями. Его же от преследований спасало заступничество рода хашим и его главы — Абу Талиба. Именно смерть главы рода и ослабление родовой поддержки вынудили Мухаммада искать союзников вне Мекки, хотя и трудно ему было рвать привычные узы. Вполне в духе речей и настроений Мухаммада накануне хиджры звучит ответ Шу‘айба: «Разве мой род дороже для вас, чем Аллах, и вы оставили его позади себя (в небрежении) за спиной» (41:92/94).
Мотив «исправления», а не отвержения традиций тоже является параллелью к проповеди Мухаммада. Резкое отрицание идолов и многобожия объявлялось Мухаммадом не новостью, а возвращением к изначальному, но забытому единобожию праотца Авраама-Ибрахима. Мухаммад как бы исправлял то, что исказили иудеи, христиане, язычники.
Некоторые фразы в проповеди Шу‘айба, возможно, обращены к уверовавшим, которых он хотел и подбодрить и предостеречь против предательства новой веры (7:86/84-87/85)[78]. Это тоже созвучно тому, что говорилось в Мекке.
Наконец, в рассказе о Шу‘айбе присутствует и стандартный для всех пророческих рассказов «мухаммадовский» мотив. Это упрек пророку в том, что он всего лишь человек, и притом — лжец и сумасшедший (в Коране — «очарованный» — мусаххар). Стандартен и ответ, столь похожий на многие ответы Мухаммада: «О народ мой! Творите по своей возможности; я тоже буду делать, и потом вы узнаете, к кому придет наказание, унижающее его, и кто — лжец. Выжидайте же, я вместе с вами жду!» (11:93/95-96).
В речах Шу‘айба упоминается слово, с которым связана поучительная и интересная эволюция одного из коранических понятий. Главной победой Мухаммада стало завоевание Мекки, из которой он был вынужден бежать. Это событие отражено в откровении, которым начинается сура «аль-Фатх» («Победа», 48): «Мы даровали тебе явную победу» (инна фатахна лак фатхан мубинан, 48:1). Поскольку эта победа была связана с войной и занятием территории, термин фатх в этом и в других аятах стал означать для арабов преимущественно военную победу и завоевание. Однако в Коране слово фатх и в 48-й, и в других сурах имеет иное значение — «окончательное решение спора». Об этом свидетельствуют коранические контексты, словари и употребление слова в древних южноаравийских надписях, где оно значит «судебное решение»[79]. И именно в этом, основном и главном для Корана значении употребляется корень фтх (в виде глагола фатаха) в рассказе о Шу‘айбе. Им выражен стандартный для пророческих рассказов мотив — суд, решение божье между пророком и его народом. «Господи наш! Разреши между нами и нашим народом по истине, ведь Ты — лучший из решающих» (7:89/87). Это еще одно подтверждение того, что фатх (победа в Мекке) — прежде всего благоприятное для Мухаммада решение Аллаха, некоторая параллель наказаниям неверным в пророческих рассказах. Это наказание — мекканцам. Оно более мягкое, чем, например, у мадйанитов, потому что Мухаммад не отверг своих сородичей.
Мадйан (Мидйан) — территория на северо-западе Аравии, на побережье к югу от Синайского полуострова. Мадйаниты и их поселения часто упоминаются в Ветхом завете, у античных географов[80]. В ветхозаветном сказании о Моисее пророк бежит из Египта в Мадйан-Мидйан (в рус. пер.— Мадиам), где встречает дочь местного священнослужителя Иофора и женится на ней (Исход 2:15-25). Коран тоже упоминает о пребывании Мусы-Моисея в Мадйане.
Поэтому комментаторы еще со средних веков часто отождествляли Шу‘айба с Иофором. Однако никаких серьезных оснований для этого нет. Это совсем разные персонажи. В кораническом рассказе о Шу‘айбе нет никаких мотивов, увязывающих его с историей Мусы. Просто одна и та же часть Аравии фигурирует в двух рассказах разного происхождения.
Имя Шу‘айб исследователи пытались объяснить как искажение второй части библейского топонима Бе’ер Шеба (Вирсавия), где бе’ер — колодец, у которого Моисей (по Библии) встретился с дочерью Иофора[81].
Перед нами характерный пример натяжек и домыслов, к которым часто приходится прибегать, если стремиться обязательно и прямо привязать все коранические сюжеты и мотивы к библейским и послебиблейским текстам. Между тем имя Шу‘айб является весьма распространенной в арабской ономастике уменьшительной формой. Такого типа имен в арабском языке много, одно из самых распространенных — Зубайр. В древних аравийских (сафских) надписях из Северной Аравии оно встречается в своей основной форме: Ш‘б — Ша‘иб
В эфире радиоканала «Орфей» в течение нескольких лет звучала авторская программа журналиста, писателя и ведущей Ирины Семёновны Кленской «Хороший тон. Прогулки по Эрмитажу» – о великих сокровищах и людях, которые их берегут, и, конечно же, включавшая беседы с директором Государственного Эрмитажа Михаилом Борисовичем Пиотровским о жизни, о смыслах, об искусстве, об истории и памяти. Однажды появилась дерзкая мысль превратить радиопрограмму в книгу. Михаил Борисович подумал и сказал: «Почему нет? Давайте рискнём!» И вот перед вами эта книга.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Второе Письмо христианам Коринфа относится к важнейшим произведениям эпистолярного наследия апостола Павла. Оно посвящено защите его апостольской миссии. Павел излагает свои мысли о том, каким должно быть христианское служение и какими должны быть сами служители. Они должны подражать Христу в Его смирении, бедности и страданиях. Для Павла самым важным является «богословие креста», а не «богословие славы», а именно его исповедуют его оппоненты, которых он подвергает резкой критике. Комментарий предназначен для студентов богословских университетов и семинарий, а также для широкого круга читателей, занимающихся углубленным изучением Нового Завета.
Впервые на русском языке издается книга швейцарского профессора Вальтера Буркерта о древнегреческой религии, признанная в мировой науке классическим трудом в этой области. Культы богов и героев от Микен до классической эпохи, ритуалы, мистерии, религиозная философия — эти разнообразные аспекты темы нашли свое отражение в объемном сочинении, аппарат которого содержит отсылки ко всей важнейшей научной литературе по данным вопросам. Книга окажет серьезную помощь в работе специалистам (историкам, религиоведам, теологам, филологам), но будет интересна любому читателю, интересующемуся тем, что было подлинной живой религий эллинов, но известно большинству лишь как некий набор древних мифов.
Если бы вы знали, когда и как вам придется умереть, распорядились бы вы своей жизнью иначе? К сожалению, никто не знает дня и часа своей смерти — вот почему лучше всегда «быть готовым». Эта книга раскрывает перед читателем различные виды смерти и знакомит с христианской точкой зрения на смерть.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге американского историка Томаса Вудса развенчивается культивируемая на протяжении трех столетий (начиная с эпохи Просвещения) и вошедшая в учебники антихристианская и антиклерикальная мифология – тенденциозное изображение Церкви реакционной силой, сопротивляющейся развитию науки, культуры и цивилизации в стремлении удержать народы в первобытной темноте и невежестве. Опираясь на результаты, полученные историками на протяжении последних ста лет при изучении истории европейского Средневековья и раннего Нового времени, автор показывает, насколько велика была роль Церкви и христианской религии в создании многих важнейших аспектов современной цивилизации – науки, права, искусства и архитектуры, сельского хозяйства, благотворительности и т. д.
Известный в церковных и научных кругах кандидат богословия, кандидат и доктор философских наук, профессор Дулуман Евграф Каленьевич, известный в советское время церковной и гражданской общественности своими богословскими, философскими и религиоведческими трудами. Евграфом Каленьевичем написано и опубликовано свыше 30 книг и брошюр на религиозную, философскую и атеистическую тематику. В различных уголках Советского союза прочитано свыше двух тысяч публичных лекций. К сожалению, с 1985 года — с начала "перестройки"- его лишили публикаций в прессе и устных выступлений в аудиториях.