Коран. Биография книги - [23]

Табари предлагает более универсальное понимание не только Открывающей суры, но и всего Корана. Главным образом, он акцентирует внимание на том, чтобы к Мухаммаду относились, как к последнему пророку, и, по меньшей мере, к преемнику Ибрахима и подтверждению его деяний. Именно в сказании о пророке Ибрахиме сообщается и о том, что произошло с Мухаммадом. Ибрахим прошел путь от неведения и наивности (6:77-78) до неуверенности (2:260) и, наконец, до веры в Единого Господа, милостивого, милосердного.

Именно Ибрахим преодолел путь от неведения до пророчества, от идолопоклонства до единобожия. Он принимал Божье благословение для всего человечества, и сделал Аравию местом жительства своих истинных потомков, тех, чье семя передавалось от его жены Агари к ее сыну Исмаилу, а затем и всем арабам, включая племя курайш, где родился пророк Мухаммад.

Когда арабы в целом и курайшиты в частности по милости Господней имели власть, милость настолько принадлежала исключительно им, насколько гнев и наказание были ожидаемым и вероятным исходом для иудеев и христиан. Божье расположение коснулось и одних, и других. Это подтверждают некоторые отрывки из Корана. Однако, как утверждал Табари, оно распространялось не только на мусульман-арабов, но и на жителей Персии, которые присоединились к мусульманскому сообществу после того, как арабы завоевали Ирак и Иран.

Хотя Табари был уроженцем Персии и читал Коран отчасти как перс, он являлся человеком своего времени. К концу третьего века по календарю Хиджры исламское учение больше не являлось новым. Но ему еще было далеко до того, чтобы считаться устоявшимся законом и наставлением для праведных мусульман. Казалось, богослов пытался понять смысл того, как ручейки познаний, предшествующих ему, превращались в океан толкования, который мог в равной степени и ввести в заблуждение, и стать источником информации. Как один человек может выдвинуть критерии для оценки целого океана значений, которые содержатся в Великом Коране?

Табари считал необходимым делить все знамения на три категории. К первой группе относятся те, которые должен был разъяснить людям пророк Мухаммад, и только он (16:44 и 64). Другую группу стихов мог истолковать Господь и только Он — например, аяты, указывающие на последний час суда, о котором не знал даже пророк (7:187). И, наконец, выделялась третья, самая многочисленная группа стихов, которую мог комментировать каждый, кто знает арабский язык Корана.

Табари назвал свою великую работу «Полное описание толкования стихов Корана». Слово «толкование» по-арабски звучит как «тавил» — буквально, «возвращение к истоку». Иными словами, это попытки объяснить Коран через само Писание.

Для богослова «тавил» казался равнозначным другому понятию, «тафсир». А это — толкование значений отдельных слов, фраз и отрывков из Корана. По мнению Табари, оба слова сливаются воедино, словно два притока одной реки, они являются синонимами одного понятия.

Обращение к первоисточникам ценно тем, что дает возможность рассматривать Бога, пророка и «простого» верующего, как связанных действующих лиц Корана. Если быть точным, то раз уж существует два человека-«толкователя», то должно быть и два уровня толкования. Пророк интерпретировал Коран через события своей жизни. Его поступки и слова раскрывают понимание послания, содержащегося в Писании. Но простому верующему необходимо видеть различия между знамениями. Ведь не все они имеют одинаковую ценность. Коран содержит такие знамения, значения которых читатель, зная предысторию или контекст, сможет легко расшифровать. Их значение должно быть очевидным. Табари называет их явными. Но существуют и другие — те, значение которых известно только одному Господу. Это неоднозначные знамения.

Таково мудрое разделение, особенно, в том, о чем не было сказано Табари. Он не говорил о том, что явные откровения имеют только одно возможное толкование. Вот только уровни толкования должны быть понятны тому, кто изучает их, имея желание и зная предысторию.

Однако и неоднозначные знамения не исключают человеческой интерпретации. Они включают загадочные буквы, которые представляют некоторые из глав Корана, начиная с суры 2 («Корова»), в которой после басмалы идут три буквы: «алиф», «лям», «мим». (В переводе И.Ю. Крачковского — «алм». — Прим. ред.) Во времена Табари многие мусульмане стали обращаться к буквам второй суры, чтобы получать предсказания. Возникла целая наука гадания, основанная на соответствии цифр и букв.

Табари не признавал такой способ толкования неоднозначных знамений, но, в то же время (поскольку все в Коране имеет и цель, и значение), он утверждал: любой способен понять эту неоднозначность. Естественно, не стоит пытаться уяснить их прежде, чем читатель овладеет смыслом явных знамений.

Другими словами, любой толкователь должен сначала осмыслить явные знамения с их ясными духовными и нравственными путями, прежде чем сворачивать в более опасную местность, усеянную неоднозначными знамениями.

Роль Табари в качестве автора комментариев к Корану усложнял его статус мусульманина-суннита. Хотя он поддерживал особые качества Али и всех, кто имеет отношение к Семье пророка, богослов оставался приверженцем пути политической преемственности.