Корабль стрекоз - [8]

В тот вечер я впервые всерьез раскаялся, что сунулся на эти соревнования.

Очень мне было жутко, все «здравомыслие» из меня вытекло. «Отошло», как воды у роженицы. Я опустел и приготовился сразу ко всему плохому.

А у Олли просто от страха подкосились ноги – он провис на моем плече обморочной барышней.

– 7 —

– С такими нервами вам нечего мечтать не только о службе в Своде Равновесия, но даже и об армии! – разорялась Нин, деловито раскачивая качели. Куртка под мышками у нее серьезно потемнела от пота.

– А ведь, между прочим, самому обычному офицеру, самому скромному эрм-саванну приходится бывать в настоящих магических переделках, которые, кстати, правильнее называть «ситуациями неустойчивости». Уложения Свода не возбраняют офицеру иметь страх. Но он должен контролировать его…

Такое вот поучительное ля-ля. Поскрипывали канаты.

Я сидел на скамье гребцов у противоположного Нин края качелей. Рядом со мной, привалив свой френологический шедевр рода Вергринов к моему беспородному плечу, дуплил обомлевший Олли. Он по-прежнему был в несознанке.

Нин раскачивала качели сама. Как у нее это получалось – не знаю. Здоровенная все-таки корова была эта Нин.

Я и при всем желании не мог бы ей помочь – ноги меня не держали. Тем более – никакого желания помогать не было.

Мне было трудно фокусировать взгляд на предметах, не то, что выкладываться.

– Я – ваш наблюдатель. Прошу учитывать, что я имею право испытывать ваше психологическое состояние. Именно мое решение имеет наибольший вес при определении вашей готовности к третьему туру соревнований…

Она так убедительно моноложила, что я уже начинал ей верить.

Наверное, мне просто нравилось делать вид, что я этой ведьме верю, нравилось обманывать самого себя.

Люб и дорог был мне сам гул этих бюрократических словес – «готовность к соревнованиям», «испытывать состояние», «ситуации неустойчивости», «Уложения Свода». Что-то в них было надежное, такое супер-тупое, заземляющее. Страх стукался в них, как молния в громоотвод.

Это были полезные слова.

Но мне они не помогли.

Поскольку через минуту в моем мозгу что-то щелкнуло. Как будто упитанный когтистый нетопырь, оттянув одним когтем другой, издал звук, похожий на тот, что бывает, когда казнят о полированный прикроватный столик застигнутую в волосах гниду. Этот звук отразился от черепных сводов и мое сознание вроде как «прояснилось» (далее станет понятно, что кавычки очень даже кстати).

Я встал.

– Давайте я подсоблю – а то расселся тут как в гостях! – предложил я, взобрался на скамейку и думал было помочь нашим качелям.

– Уже не надо, дорогуша! Мы уже на месте! – Нин указала за борт.

Хуммер меня пожри, но мы больше не качались на наших качелях. Мы плыли по морю. Причем, находились в каком-то диком удалении – берега даже видно не было, даже маяки не мерцали.

Как ни странно, все это меня не испугало и даже не удивило.

– Нам нужно вон на тот корабль! – сказала Нин и пояснила для тупых:

– Таково третье – секретное – задание второго тура! Испытание выдержки и скоординированности пары в ситуации неустойчивости.

– Ага, – кивнул я. Типа все ясно.

Я глянул на Олли. Он сидел на своей лавочке и с сосредоточенностью дебила пялился туда, куда указывала Нин. Вот так дела! Когда же это он успел оклематься?

– Я уже вижу охранительный кристалл, моя госпожа!

– Молодец, Олли, умница! – промурлыкала Нин и вновь споро потерла ладонями друг о дружку.

Попытки вглядеться были неплодотворны. В слепой темноте безлунной ночи мои глаза желали видеть только другую, разве что поплотнее – слепую темноту.

Ни корабля, ни тем паче охренительно-охранительного кристалла на мачте я различить не мог. Поэтому когда спустя какую-то минуту мы занырнули в жидкий тюль низкого тумана и вынырнули у самого борта гигантской, совершенно невъебенной морской посудины, я чуть не свалился со своей лавки.

– О Шилол! О Шилол Изменчиворукий! – сказал я.

– Немедленно прекратите взывать к сущностям, о которых вы не имеете никакого представления! – как бы полушутя возмутилась Нин. («Полушутя» – это мне тогда показалось, теперь, пожалуй, я сказал бы, что в ее интонации было куда больше испуга, чем иронии.)

– Как скажите, госпожа наблюдатель…

Мне было не до препирательств с этой казеннокоштной сучарой. Я рассматривал корабль.

Конечно, таких кораблей не бывает в природе.

Его борта практически не имели наклона и были гладкими, как скорлупа яйца. Никаких окошек, никаких снастей, никаких вообще изъянов… Эти самые борта полосили невыносимым, чистейшим серебром и вроде бы сияли. Все это выглядело противоестественно и угрожающе, глаза невольно слезились. Собственно, «кораблем» это можно было назвать с натяжкой – ни парусов, ни весел, а что было вверху, я вообще не видел. На какой-то миг мне вообще показалось, что это остров.

– А теперь, слушайте меня внимательно, мальчишки. Времени у нас в обрез. Сейчас мы поднимемся по лестнице и побежим к центральной мачте, к той, на которой стоит охранительный кристалл. Там будет спуск вниз. Главное, нам нельзя задерживаться на палубе. Если будут происходить всякие необычные вещи – не обращайте внимания.

– Какие это, например, необычные вещи? – не выдержал я.