Корабль палачей - [132]
— Пожалуй, мне стоит одному отправиться нанести визит «Васпу», — решил он.
Подойдя на шлюпке к «Васпу», небольшому военному судну, он принялся кричать:
— Эй, на «Васпе»!
Хоулу никто не ответил, что показалось рулевому весьма странным.
Он увидел, что даже тонкая струйка дыма не поднималась из трубы судна, а само судно так наклонилось на правый борт, что его пушка могла бы стрелять прямо в кружившихся над судном чаек.
Что касается морских птиц, то он заметил на судне только одну олушу, сидевшую на бизань-мачте.
Известно, что эта птица не любит человеческое общество и старается избегать посещать его корабли, если только…
Если только они не покинуты людьми.
Хоул быстро убедился, что на судне не было ни одного человека. Ржавчина разъела цепи и другие металлические предметы, в том числе даже пушку, а морские птицы создали на палубе толстый слой гуано. Все деревянные части судна были сильно изъедены привольно чувствовавшим себя древоточцем.
Хоул понял, что крейсер, вероятно, был загнан сильным северным ветром на мель, и команда покинула судно, уйдя на шлюпках в неизвестном направлении.
Его имя было дано другому судну к огорчению контрабандистов, но это уже совсем другая история.
Когда канаки узнали о случившемся, они поняли, что на острове не было никакого злого духа. После того как Хоул сообщил им, что на покинутом судне сохранилось множество деталей из меди и свинца, они восприняли эту новость с энтузиазмом, так как Хоул щедро поделился с ними полученными за продажу цветных металлов деньгами.
Через несколько недель «Си-Хантер» бросил якорь возле одного из тихоокеанских островов, где получил неплохие деньги за останки «Васпа». Хоул смог приобрести новый хронометр, пенковую трубку с янтарным наконечником и шейный платок из красного шелка.
Колетт
Однажды вечером, когда наше судно «Хеерендам» возвращалось из Рангуна, угроза тайфуна заставила нас укрыться в хорошо защищенной бухте Мартабана. Тайфун не обратил на нас внимания и отправился куролесить вдоль побережья Малаккского полуострова.
Вдали, над зеленой стеной джунглей, виднелись причудливые крыши нескольких небольших пагод, указывавших на присутствие деревни.
Мы спустили на воду шлюпку; высадившись на берег, я двинулся по узкой, шириной не более локтя, тропинке, рассчитывая купить птицу и рыбу, а если повезет, то и молока буйволицы.
Когда я возвращался на судно с несколькими только что обезглавленными утками, болтавшимися у меня за спиной, я встретился с тигром.
Хищник фыркнул, почуяв свежую кровь, явно раздразнившую его аппетит; я швырнул ему в морду ругательство, единственное, что мог использовать для защиты.
Животное показалось мне грязным и тощим, и шкура его была со следами чесотки.
Вряд ли можно рассчитывать, что эти громадные кошки оказываются менее опасными, даже если их морда выражением напоминает китайского ростовщика. Скорее, можно ожидать обратного, поскольку их тощие бока свидетельствуют о муках голода.
Но мой тигр раз фыркнул, чихнул и скрылся навсегда в высокой траве.
С этого дня я стал считать себя табу и перестал верить в ставшее общеизвестным мнение о свирепости хищников вообще и тигров в частности.
Таким образом, через пару лет я без малейшего сомнения согласился работать с хищниками в зоопарке Кассегрена.
Старина Кассегрен разъезжал по ярмаркам, представляя зрителям шоу с хищниками, которых он весьма умело дрессировал.
Однако после отъезда из Тулузы случилось несчастье.
Лев по кличке Чемпион простудился, начал кашлять и отказался есть, несмотря на отличные куски мяса, пачкавшие кровью подстилку в его клетке. Разумеется, с животным нельзя работать, когда оно находится в такой плохой форме. Но в отсутствие Чемпиона львица Мукере отказалась выполнять хорошо известные ей трюки. Она лежала посреди своей клетке, ворчала, скалила зубы и хлестала себя по бокам тяжелым хвостом. Пришлось оставить и ее без дела.
У Кассегрена оставался только гималайский медведь, животное невероятно глупое, требовавшее хорошей еды, долго спавшее и, когда оно было в хорошем настроении, соглашавшееся постучать в барабан. Конечно, этого было недостаточно, чтобы привлечь публику, тем паче что Ладислав, как звали медведя, иногда, развлекаясь, швырял палочки в зрителей.
В результате в Тулузе случилось несчастье, когда барабанная палочка попала в лицо пришедшей с детьми воспитательнице и выбила ей глаз. Кассегрену пришлось заплатить пострадавшей большие деньги и продать медведя за сущие гроши.
В это время один из наших конкурентов, находившийся на грани разорения, выставил на продажу великолепного бенгальского тигра, прошедшего, по словам продавца, хорошую дрессировку. Кассегрен собрал все, что у него оставалось в резерве, кое-что подзанял у Сеппи, человека с верблюжьими ногами, и купил тигра.
— Кто будет работать с ним? — поинтересовался продавец.
Кассегрен тигров никогда раньше не дрессировал, но вспомнил, что я рассказывал ему историю с тигром в Мартабане. Он дружески похлопал меня по плечу и сказал:
— С ним будет работать Джонни — никто лучше него не знает тигров!
Юношеская гордость не позволила мне отказаться.
Сможет ли это краткое вступление развеять вековой мрак? Много ли в нем откровений, дабы осветить путь охотнику за тайнами? И какую роль сыграл в трагедии Ингершама «Великий Страх», который более пяти веков правил за кулисами истории Англии?
ЖАН РЭЙ (настоящее имя Раймон-Жан-Мари Де Кремер; 1887–1964) — бельгийский прозаик. Писал под разными псевдонимами, в основном приключенческие, детективные романы, а также книги в духе готической фантастики: «Великий обитатель ночи» (1942), «Книга призраков» (1947) и др.Рассказ «Черное зеркало» взят из сборника «Круги страха» (1943).
«Жан Рэй — воплощение Эдгара По, приспособленного к нашей эпохе» — сказал об авторе этой книги величайший из фантастов, писавших на французском языке после Жюля Верна, Морис Ренар, чем дал самое точное из всех возможных определений творчества Жана Мари Раймона де Кремера (1887–1964), писавшего под множеством псевдонимов, из которых наиболее знамениты Жан Рэй, Гарри Диксон и Джон Фландерс. Граница, разделявшая творчество этих «личностей», почти незрима; случалось, что произведение Фландерса переиздавалось под именем Рэя, бывало и наоборот; в силу этого становится возможным соединять некоторые повести и рассказы под одной обложкой, особо не задумываясь о том, кто же перед нами — Рэй или Фландерс. Начиная уже второй десяток томов собрания сочинений «бельгийского Эдгара По», издательство отдельно благодарит хранителей его архива и лично господина Андре Вербрюггена, предоставившего для перевода тексты, практически неизвестные на родине писателя.
Бельгиец Жан Рэ (1887 – 1964) – авантюрист, контрабандист, в необозримом прошлом, вероятно, конкистадор. Любитель сомнительных развлечений, связанных с ловлей жемчуга и захватом быстроходных парусников. Кроме всего прочего, классик «чёрной фантастики», изумительный изобретатель сюжетов, картограф инфернальных пейзажей. Этот роман – один из наиболее знаменитых примеров современного готического жанра в Европе. Мальпертюи – это произведение, не стесняющееся готических эксцессов, тёмный ландшафт, нарисованный богатым воображением.
Бельгиец Жан Рэ (1887 – 1964) – авантюрист, контрабандист, в необозримом прошлом, вероятно, конкистадор. Любитель сомнительных развлечений, связанных с ловлей жемчуга и захватом быстроходных парусников. Кроме всего прочего, классик «чёрной фантастики», изумительный изобретатель сюжетов, картограф инфернальных пейзажей.
Смерть прожорлива. Герои рассказа тоже охотно предаются желудочным утехам. Но кто же из них людоед?
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.
На протяжении многих десятилетий в конце XIX — начале XX века чуть ли не все европейские страны зачитывались приключениями короля сыщиков Ната Пинкертона, единственного, чья слава соперничала со славой Шерлока Холмса. Однако если образ Холмса возник под пером сэра Конан Дойля, то Пинкертон, едва ли не столь же бессмертный, был создан неизвестно кем, притом не в англоязычном мире, а в Германии. В России за последние годы были переизданы многие книги, рассказывающие о нем, но никогда не предпринималось попытки издать максимально полный свод выпусков этих приключений. В седьмом томе продолжаются приключения известного сыщика Ната Пинкертона.
Бельгийский писатель Жан Рэй, (настоящее имя Реймон Жан Мари де Кремер) (1887–1964), один из наиболее выдающихся европейских мистических новеллистов XX века, известен в России довольно хорошо, но лишь в избранных отрывках. Этот «бельгийский Эдгар По» писал на двух языках, — бельгийском и фламандском, — причем под десятками псевдонимов, и творчество его еще далеко не изучено и даже до конца не собрано. В его очередном, предлагаемом читателям томе собрания сочинений, впервые на русском языке полностью издаются еще три сборника новелл.
Издательство «Престиж Бук» выпустило под одной обложкой сборник исторических расследований Кирилла Еськова — «Показания гражданки Клио». Помимо перешедшего уже в разряд классики жанра «Евангелия от Афрания» (а также «Японского оксюморона», «ЦРУ как мифологемы» и «Дежавю»), в книге представлен и новый исторический детектив — «Чиста английское убийство»: расследование загадочной смерти Кристофера Марло. Экстравагантный гений Марло — «Поэт и шпион», как он аттестован в заглавии недавней его Оксфордской биографии — был величайшим из предшественников Шекспира в английской поэзии и драматургии и — как уж водится у них, в Англии — сотрудником секретной службы «страшного Вальсингама».
Николай Николаевич Шелонский - русский прозаик и журналист конца XIX - начала XX века (точные даты рождения и смерти неизвестны). Жил в Москве, работал учителем, затем занялся литературной деятельностью. Сотрудничал с газетами «Русский листок», «Московские ведомости» и другими изданиями. Согласно архивным данным, являлся секретным агентом департамента полиции. Известен своими романами, которые можно отнести к фантастическому жанру. В этой книге представлены два произведения Шелонского. Герой романа «Братья Святого Креста» (1893) еще в Древнем Египте, приняв эликсир долголетия, участвует во многих исторических событиях, например в крестовых походах. Другой роман, «В мире будущего» (1892), занимает заметное место в российской фантастике и является одной из первых попыток создать полномасштабную славянофильскую утопию.