Корабельная слободка - [6]

— На-поди! — махал рукой дедушка. — Что поделаешь, пускай!

«Ведь рыбы-то немы, — хитро улыбался дедушка: — не раззвонят, не разболтают… Не то что Зубову — даже «всероссийскому голубому» ввек не добиться от них ничего».

Решив так, дедушка облачился в свой сюртук, надел на голову стеганый картуз и, прихватив давно припасенную бумагу, пошел к переплетчику заказывать новую тетрадь.

III Солдат-горемыка

В Корабельной слободке остались теперь почитай что одни женщины — матросские жены, да старые старики, да малые ребята. Взрослые мужчины почти все были в море на эскадре Нахимова. И пока шла в слободке сумятица — у кого со сбежавшей козой, а у дедушки Перепетуя с пропавшей тетрадью, — корабли эскадры по бурному морю благополучно достигли кавказских берегов. Только семь дней взял этот замечательный переход на парусах от Севастополя в Крыму до Анаклии на кавказском побережье. Утром 24 сентября суда подошли к берегам Кавказа, а в 5 часов пополудни все было выгружено — солдаты, лошади, пушки. И пошла теперь эскадра налегке искать турок в Черном море.

Надвигалась осень, дни становились короче, вечера — длиннее, ночи — темнее. Большие южные звезды пылали всю ночь над морем, и над Севастополем, и над Корабельной слободкой в Севастополе. Дедушка Перепетуй, накинув старенькое пальтецо, выходил вечером и среди ночи на крылечко, дышал свежим, сухим, ароматным воздухом и глядел на небо, точно перелистывал альбом узоров.

Вот Большая Медведица — семь крупных звезд. Большая Медведица очень похожа на большой ковш. Дедушка еще поднял голову и над ковшом увидел Полярную звезду, ярчайшую из целой группы звезд, тоже расположенных ковшиком: это Малая Медведица.

И дальше пошел дедушка искать в небе и нашел квадрат созвездия Пегаса и созвездие Лебедя в форме большого креста. Подле созвездия Лебедя блистала и переливалась звезда-красавица Вега. А от края до края пролегал по небу Млечный Путь из множества мелких звезд. Словно обоз с мукой прошел там через все небо и рассыпал по дороге светлую мучную пыль.

Дедушку всегда радовали эти прогулки по ночному небу. Он уже примирился со своей пропажей, только понять не мог, как это все могло произойти и на что кому понадобилась вся исписанная, чуть не от корки до корки, тетрадь. И все так и вошло бы в свою колею, тихо и мирно, если бы не солдат с Николаевского поста.

Он появился в слободке рано утром, когда хозяйки еще и коз не подоили. Оборванный, заросший табачного цвета бородой и с лицом, словно покрытым ржавчиной, он шел, припадая на одну ногу и опираясь на высокий костыль. На площадке, где много лет лежала неубранной большая куча железного лома, солдат присел на камень и снял с головы свою фуражку без козырька, круглую и плоскую, как большой гречневый блин. Солдат сидел молча, насупясь, понурив голову.

Скоро около солдата стали собираться люди.

Первая остановилась подле него Михеевна, мать Кудряшовой, у которой пропала, а потом счастливо нашлась коза.

Мишук еще спал, когда Марья Белянкина, открыв калитку, тоже приметила солдата на камне, а Михеевну — подле солдата. Марья подошла поближе послушать, о чем говорят добрые люди.

Потом и Мишук, проснувшись, выскочил за ворота и побежал к солдату; а там около солдата уже были и Николка Пищенко, и Жора Спилиоти, и много всякого другого народу. Не было только дедушки Перепетуя.

Но вот он и дедушка, идет, постукивает палкой и поглядывает на часы. Время-то — рань какая, а народ уже на улице весь.

«Что такое за собрание? — удивился дедушка. — A-а, вон что! Солдат служивый новостей притащил целый короб… Пойти послушать. Солдаты — пройдисветы, всё в походах; что ни день, у них новоселье; нигде не заживаются, народ бывалый… Попробовать разве расспросить солдата, не попадалась ли ему на глаза синяя тетрадь, записки, Петром Ананьевым сочиненные?..»

И дедушка тоже подошел к солдату.

— Николаевский пост слыхали, сударки? — говорил солдат, обращаясь к толпе женщин, обступивших его. — Укрепление наше так прозывается — Николаевский пост. Вот тебе — Кавказ; вот тебе — Черное море; вот тебе — Чолок-река, в Черное море впала. Промеж двух держав этот Чолок течет: правая сторона — наша, на супротивной — турок сидит. А правду сказать, так и укрепления-то никакого нет, одно название. Сказать коли по-настоящему, так не укрепление вовсе, а таможенная застава там у нас, только и всего. Да еще склад провианта при заставе этой. Ну, там хат ветхих с полсотни наберется на песчаном бугре при море, церковь, воинского начальника дом… Поселение малое, а досада от турка великая. Лезет турок из-за Чолока: где пулькой свистнет, где скотину к себе перегонит, а где и живого казака на свою сторону через речку умкнет. Что делать будешь? Вот видишь, сударки, ночь была темная и дождь как из ведра. Пятнадцатого числа было, октября пятнадцатого. Ночью тревога, бьют барабаны — турок из-за Чолока пришел. Уже разъезд наш вырезан начисто, и восемьдесят турецких судов к морскому берегу причалили, десант высаживают. А войска у нас на заставе — какое у нас войско? Прямо скажу: на одного нашего двадцать турок приходилось.