Копейщики - [98]

Аббат поднялся навстречу гостю. В руках он держал тот самый, уже распечатанный пакет с рекомендательным письмом.

- Я решил не отказывать просьбе отца Герарда. Разве не долг монастырей открывать ищущим знаний двери кладовых мудрости и ларцы с тайнами мира? Разве не служение - указать пилигриму путеводную звезду на тропах, ведущих к истинам? Вынужден с горечью признать, что Вы, сын мой – первый мирянин за десять последних лет, жаждущий припасть к источнику, скрытому в этих стенах. Бесконечные войны за обретение власти над материальным, грабежи и насилие над утратившими надежду отвратили сердца с пути познания, перекрыли кровотоки поиска и жажды. Какова бы ни была цель ваших исследований - а я уверен, что она подкреплена благочестивыми намерениями - я открою вам архиварий. Достопочтимым отцом Герардом Вам даны самые лучшие рекомендации. Мне этого достаточно, – аббат разгладил ладонью письмо, слегка помятое после долгой дороги.

- Смотритель библиотеки уже получил все распоряжения, - Отец Флориан ободряюще улыбнулся Мерону и отпустил его движением руки.

Жильбер молча поклонился и последовал за монастырским служкой.

Такого богатства свидетельств эпохи становления христианства, данных о работе трибуналий и квесторий инквизиции, такого сокровища собраний ранневизантийских рукописей и свитков, списанных с эллинских и иудейских папирусов, Мерон не видел с самого детства, да и не увидит, наверное, никогда и нигде.

Он изучал списки из отчётов по обвинению катаров и тамплиеров в ереси, копии прокламаций и булл Святого престола по делу Николая Коперника[145], указы пап по обвинению в богохульстве и самоуправстве короля Сицилии Фридриха II.

- Ага, вот это уже интересно, - Мерон стал сопоставлять даты прокламаций Ватикана и Амьена с вехами военных и дипломатических предприятий сицилийского короля. - За что так папы не любили Штауфена? - Жильбер принялся бегло просматривать пергаменты.

Он взял в руки очередной жёлтый лист. Это была написанная от руки листовка самого Фридриха (наверное, как контрвыпад против Святого престола), где критиковался - подумать только! - сам Наместник Бога на земле. Мерон стал внимательно читать.

«…Вы ссылаетесь на древних, вы ссылаетесь на мудрость Гераклита Эфесского, который в ряду великих изречений, таких как «Всё течёт, всё изменяется», по моему мнению, сотворил ложные истины, не совместимые с христианством, а совместимые с вашим revisio учений Иисуса Христа. Что рёк Иисус? - «…Не убий… подставь левую щеку, если ударили по правой…» А что говорил Гераклит, этот еретик, объяснивший вам предвозвестие и первопричинность Логоса? Блуждая в лабиринтах сарказма, заблуждений и неразумного озлобления, он писал: «Война — отец всех, царь всех. Одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других — свободными…»

Мерон торопливо стал заносить выдержки из документа на бумагу, делая ошибки, зачёркивая и тут же исправляя слова.

«…Это и есть ваша veritas[146] и суть, ваше praeceptum[147], заблуждения и побуждения к действию. Вы – посылающие христиан в крестовые походы убивать других христиан, не признающих ваших ошибок. Ваши легаты – посылающие с Вашего благословения резать иудеев и мусульман, также верующих вместе с нами в пророка Адама, Иисуса, Мухаммеда - этого последнего из подвижников, спасших нас от многобожия и идолопоклонства. Это вы – еретики и безбожники, поклоняющиеся тельцу наживы, украшающие ваши церкви золотом, снятым со святилищ Иерусалима и Константинополя… Это вы торгуете индульгенциями и фальшивыми слёзами Иисуса…»

Исписанные Мероном страницы вырастали во внушительную стопку.

«…Это вас нужно гнать из церквей и соборов, как гнал Иисус лавочников из Иерусалимского храма…»

Озадаченный, Жильбер прислонился спиной к выбеленной стене скриптория.

«И эти строки выносил на всеобщее обозрение Фридрих, участник крестовых походов и командующий христианскими армиями на Святой земле? Не может быть! Нужно посмотреть дату. Месяц август 1246 года. Это писано за четыре года до смерти короля. Что произошло с сицилийским монархом и императором Священной Римской империи? Какие причины так изменили сознание честолюбивого воина и рыцаря? Уж не учение альбигойцев тому виной?»

А может, здесь причина в другом? В переосмыслении самим королём Святого Писания, в понимании тщеты добрых намерений, несовместимых с негодными средствами, злом и насилием, как инструментами достижения целей? Ведь все его действия в последние годы жизни направлены на освобождение всей Италии из-под власти пап, на объединение итальянских провинций в единое мощное государство, на закладку фундамента дворцам просвещения, коими являлись университеты. Не зря церковь считала его безумцем, еретиком, одержимым дьяволом.

«Теперь я понимаю, за что он был отлучён от церкви. И за меньшее сжигали. Но только - не в этом случае. Руки были коротки». – Мерон уставился в переписываемый текст.

«Тогда что получается? В той последней строке стихотворения король был прав. Жизнь, где вера в Бога вошла в противоречие с реалиями духовной и светской жизни, далёкими от учения Иисуса… Жизнь, где устремления подвижника натолкнулись на непонимание людьми целей его реформ. Такая жизнь, осложнённая безысходностью, чувством бессилия и невозможностью изменить положение вещей была для него адом».