Копейщики - [48]

Магистр на мгновение задумался. Это была прекрасная идея Гуго и Сент-Омера: строить в Европе дома, замки, аббатства, часовни, церкви и целые города во владениях, пожертвованных ордену феодальным рыцарством и знатью.

Один замок Andrivaux, главное командорство, построенное в 1139 году в Пуатье всего через одиннадцать лет после собора в Труа, чего стоит! Многочисленные подземелья, тайные ходы, скрытые двери в стенах надёжно хранят тайны ордена. Впрочем, и остальные обустраиваются не хуже.

«Сколько их сейчас?» – Магистр задумался, копаясь в слабеющей памяти.

- Плохо, старею и слепну, - проворчал магистр. Он большим белым пером на листе чистой желтоватой бумаги, не торопясь, набросал корявым крупным детским почерком напоминание-записку самому себе: «Франция, командорства, инспекция…»

Глава 5 Саладин 1174 г. от Р. Х.

Кричит ишак. Он вторит муэдзину

под громкий вопль цикад.

Он вспомнил ветер сильный,

глоток воды последний и закат,

свой день вчерашний потный, длинный.

…Он стар, измучен и горбат,

и сил к поклаже – половина…

Но, правда, новая арба,

где смазаны к вращению колёса.

Готовы с дырами мешки

для глины.

А это значит - к спросу

распроданы горшки

воде, вину обильные.

Родной ему старик –

потомственный горшечник,

надев свой фартучный наряд,

ладошкой в стык

продольно, поперечно

вновь восстановит в круге связи

таинственных времён.

Он даст горсть трепетных имён

вот этим вставшим в ряд

для обжига и сушки

пиалам, амфорам и кружкам

у коновязи.

(Неизвестный поэт XIII века, перевод с фарси)

Чуть покачиваясь в седле в такт медленному шагу коня, всадник, одетый в чёрный широкий запашной хафтан[75] поверх хлопковой белоснежной рубашки с длинными узкими рукавами, далеко отстал от текущей длинной рекой колонны войск. Склонённую на грудь голову покрывала умело свёрнутая имама[76], такая же чёрная, как хафтан. Тёмно-зелёный плащ очень нежного оттенка, напоминающего свежую траву, которую можно увидеть только в оазисах у источников воды, свободно спадал на круп лошади, открывая шёлковый пояс цвета морской воды, стягивающий узкую талию. За поясом – этой сказочной, гладкой, переливающейся на Солнце лентой, привезённой из Китая, можно было заметить прямой меч в простых, отделанных бронзой кожаных ножнах. Клинок венчала красивая витая рукоятка слоновой кости. Позади всадника, локтях в пятидесяти, плотным строем по двое, сдерживая горячих тонконогих коней, ехали телохранители будущего Правителя Египта.

Аль - Малик аль - Назир. Это прозвище дал ему атабек Мосула, эмирДамаска и Северной Сирии Нур ад Дин[77]. Долгое время оно оставалось для всадника всего лишь пустым звуком, красивым словосочетанием, простой данью восточной вежливости. Потому, что волею Всевышнего между Аль - Маликом и правителем тюркских племён уже давно пробежала большая чёрная кошка.

Человека в чёрном хафтане, погружённого в эти невесёлые думы, на самом деле звали Юсуф Ибн Айюб[78]. Он и правитель северных территорий Аравии - его повелитель - уже давно не ладили друг с другом. Военные успехи Юсуфа - этого баловня Аллаха, умного, осторожного и храброго курда из суннитского рода - были причиной зависти, скрытой вражды и источником опасений для придворных подхалимов и самого халифа. Но власть, как коварная и неверная женщина, уже чувствовала слабость эмира Дамаска. Она была готова перейти из рук повелителя Сирии в руки его военачальника, уже покрывшего себя славой в стычках с неверными. Командующий войсками пользовался невероятной любовью и авторитетом в армии, набранной из кочевников семитских племён, турок-сельджуков и многочисленных добровольцев из его собственного родового клана. Вот из таких в недавнем прошлом головорезов, державших в страхе купцов на караванных путях Египта, Иудеи, Палестины, и было создано ядро сирийской конницы. И теперь, оставив родственников заложниками в Дамаске, Юсуф вёл всадников пустыни на Египет, давно ставший угрозой халифату Нур ад-Дина. Правда, главным в походе считался Ширку, дядя Юсуфа, но все стратегические решения принимал он – Аль - Малик...

Всадник усмехнулся.

«Аль - Малик аль - Назир - "Несравненный Правитель"… Правитель чего? Маленького родового оазиса в пустыне, захолустного Баальбека[79] с одним - единственным языческим храмом, построенным ещё римлянами? Юсуф или Аль – Малик, какая разница? Я всего лишь хозяин собственной судьбы, и управляю только этими воинственными людьми, доверившими «несравненному» свои жизни». - Глубокая морщина озабоченности перерезала лоб всадника.

Мятежные халифы Египта, поддерживаемые крестоносцами, всё чаще совершали набеги на южные границы Дамаска. Каир, в котором прочно обосновался гарнизон Иерусалимских христиан, всё больше становился неприступной крепостью и представлял опасность для владений мусульман, раздираемых на части властолюбием племенных вождей. Юсуф часто спрашивал себя и пленных эмиров:

«Сколько можно проливать кровь друг друга в бесконечных стычках за оазисы, колодцы, маленькие селения, где оставалось всё меньше мужчин и рождалось всё больше девочек?»

Пришла пора перемен. Враг, более умелый и стойкий, постоянно пополняющий свои ряды хорошими воинами, всё туже затягивал петлю на шее Сирии. «Воины Иссы» - так называли себя упорные и жестокие противники всех правоверных. Благословенная Аллахом земля задыхалась в удавке, сжимаемой руками в железных перчатках. Но хуже всего было то, что крестоносцы принесли с собой принципы ведения войны, совершенно несовместимые с верой, которую исповедовали жители благословенных зелёных долин и поющих песков. Никто, от самого последнего феллаха до эмиров, не мог понять жестокости христиан. Это по его, Юсуфа, совету, атабек объявил джихад крестоносному воинству.