Копейка - [29]

А наша легенда была такова: во время научного эксперимента меня ударило электрическим током; я без сознания, на грани жизни и смерти; на станции скорой помощи свободных карет нет, ближайшая приедет только через сорок минут; нужно срочно везти меня в больницу на Жениной машине, которая стоит на парковке для сотрудников.       Этому нерадивому охраннику не нужны были проблемы на этом временном для него месте работы, поэтому он открыл ворота для заезда. Ребята вынесли меня на руках и уложили на задние места в салоне. А под капот на расстеленный плед положили основные чертежи и «Блок-3». Сверху наш тайник мы укрыли ещё одним пледом – у нас в лаборатории постоянно были какие-нибудь тёплые вещи, так как заводская котельная в те года работала в четверть своей мощности.

Женя сел за руль, а наш коллега на пассажирское сидение, и такой компанией мы подъехали к воротам института. Охранник для галочки заглянул в салон, затем в багажник. А потом он записал номер машины и фамилии сотрудников и нажал кнопку автоматического открывания ворот. И Женя дал по газам!

Через полчаса мы были уже в моём гараже, который достался мне от бывшего мужа в счёт уплаты алиментов на Сашу. Устройство и чертежи мы спрятали в гаражной яме, а на обратном пути заехали в поликлинику. Там мы оформили на меня больничный, рассказав легенду про удар током. В тот день я и так сильно переволновалась, и вид у меня на самом деле был взъерошенный, так что врач даже прописала мне постельный режим. И после приёма «потерпевшая» ушла своими ногами домой, а ребята уехали в институт. Через неделю я принесла в отдел кадров закрытый больничный, и вопрос с «несчастным случаем на работе» благополучно завершился к всеобщему удовлетворению сторон.

Увы, но на работу мы уже ходили с тяжёлым сердцем. Больно было видеть, как бездарно и глупо разрушалось некогда большое и нужное дело. Научных работников в институте становилось все меньше, зато росло число всяческих руководителей и деляг-арендаторов.

Бесполезные железяки и архив «липовой» документации мы подготовили в срок. И у нас это всё забрали по распоряжению нового директора, он к тому времени уже избавился от приставки «и.о.». Около месяца мы ещё бесцельно ходили в мёртвую лабораторию, пока нас не вызвал к себе в кабинет сам бывший комсорг. Заходили мы по одному, и разговор шёл с глазу на глаз. А после, обменявшись информацией, мы поняли, что предлагалось нам всем одно и то же.

Новый директор был сама учтивость, он рассыпался в комплиментах в мой адрес и шаблонно говорил про падение занавеса, международное сотрудничество и открытость. Его я слушала вполуха. Гораздо больше мое внимание занимал второй человек, присутствовавший на встрече. Он поодаль молча сидел за столом и белозубо улыбался. На нём был приличный костюм и пахло от него явно не «Шипром» и не «Сашей». Но я сразу поняла, что именно этот человек управлял беседой. Бывший комсорг постоянно на него вопросительно поглядывал и, получив от того условную отмашку, перешёл к основной части разговора. Он предложил мне продолжить работу над нашей темой заграницей. К моим услугам был лучший мировой опыт по данному направлению, современное оборудование и оплата труда в валюте. Так же после трёх лет работы открывалась перспектива вида на жительство. Озвучивая эти сказочные блага, новый директор вёл себя как Дед Мороз с мешком подарков. Он был уверен, что я сейчас же «встану на табурет» и буду радостно соглашаться и благодарить. Но я сказала, что должна подумать. Бывший комсорг посмотрел на меня с презрительным недоумением и временно освободил от своего общества. До конца недели я должна была дать свой ответ.

Но ещё до разговора в высоком кабинете я знала, что никаких решений не буду принимать, пока не посоветуюсь с Женей. Когда мы встретились в лаборатории, он сказал мне, что написал заявление по собственному желанию. Я не задумываясь ответила, что уволюсь тоже. Женя тогда не стал меня отговаривать, ведь в материальном плане в институте «ловить» стало совсем нечего. Деньги, выдаваемые раз в месяц, тратились за три похода в магазин. Лишь иногда «прилетал» какой-нибудь ширпотребный бартер, которым арендаторы рассчитывались с институтом. Конечно, мне надо было поднимать Сашку, но я неплохо знала немецкий и полагала, что смогу заработать нам на жизнь репетиторством и техническими переводами. К тому же больше времени буду находиться дома, а то с этой работой я совсем забросила сына – Саша начал отбиваться от рук и по учёбе съехал на тройки. В общем, в уходе из НИИ тоже нашлись свои плюсы. Да и Женя без своей помощи нас бы не оставил.

Сразу же после увольнения Женя буквально заперся в моём гараже со своей машиной. Я в свободное время от репетиторства, а у меня уже было несколько учеников, приносила ему в гараж обеды. И в один из таких дней я застала Женю за тем, что он в маленькой металлической бочке сжигал наши бесценные чертежи!

Я сперва опешила, даже хотела его остановить. Но Женя мне всё объяснил. Несколько дней назад он встречался с остальными членами нашей группы. Те сказали ему, что приняли предложение нового руководства института и заявили свои права на проектную документацию по «Блок-3». Конечно, Женя ответил им категорическим отказом!