Коп из полиции нравов - [54]

Время от времени приходится врать, даже тем людям, которых вы любите. Это просто вопрос безопасности.

6. Встреча со связником

Как я и говорил Веронике, два дня спустя я летел в Париж, предоставив другим профессионалам вести самолет. Одно из самых приятных преимуществ пилота заключается в том, что, когда вы летите как пассажир, вы не обязаны постоянно выглядывать в окно и говорить о том, как прекрасны облака.

«Швеция, — сказал он, — я представляю, как вы разыграетесь». Поэтому я передумал. Вернее, за меня это сделала Вероника. Мне показалось, что не слишком разумно оставаться так долго вдалеке от нее, и даже самые горячие мечты о купающихся нагишом шведских сторонницах свободной любви не могли уравновесить мысль о разлуке. Во всяком случае, в моей работе отнюдь не плохо озадачивать людей. Я не сообщил «Интернэшнл Чартер» об изменении моих планов. А если бы меня спросили, просто ответил бы, что передумал. Поэтому я внезапно направился повидать старого друга в Париже. Немного подмигнем. Все время одна и та же девушка, ну, вы же понимаете, генерал. Я мог даже представить себе, как он похлопывает меня рукояткой своего церемониального кортика и обещает молчать, как могила.

Открытку я послал своей сестренке Вал, в которой написал, что собираюсь побывать в Париже, и почему бы ей с друзьями не подъехать туда встретиться со мной. Оставалось только надеяться, что на этот раз встреча пройдет лучше, чем в прошлый. Тогда все походило на плохую шутку. Устроенную — на это счет у меня не было никаких сомнений — этим мерзавцем Квином.

Я глубже забрался в кресло и сделал еще глоток предложенного в самолете виски. Почему выпивка имеет такой отвратительный вкус в кабине, где поддерживается постоянное давление? Руперт Добрый намекал при нашей единственной случайной встрече, что моими связниками, скорее всего, будут женщины. Что ж, это звучало неплохо — нечто вроде доброй старой Мата Хари, и некоторые из куколок, крутившихся возле Уайтхолла, были великолепны. Они и должны быть такими. Меньше вероятность, что такую привлекательную птичку, а не старую рыжую корову, на которую не покусится уже никто из своих, удастся соблазнить какому-нибудь энергичному русскому.

Я не сказал бы, что моя первая курьерша полностью относилась к классу мычащих созданий, но явно была близка к этому. В качестве места встречи для маленького шпионского романа я выбрал Сен-Тропез и снял большой двойной номер. Моя связница, которую я опознал по кодовой фразе, разнесла вдребезги все мои фантазии, как десятитонная бомба. Во-первых, у нее был канадский акцент. Я никогда особенно не увлекался американками или канадками и стал увлекаться еще меньше после проводившихся каждые две недели опытов в Техасе. Во-вторых, ей оказалось не меньше тридцати, причем блеклые волосы были собраны в пучок у нее на затылке. Одним словом, типичная «школьная учителка». В-третьих, она носила жуткие очки и, в-четвертых, было совершенно очевидно, что она чрезвычайно компетентна и горит желанием выполнить задание. Одним словом, типичная женщина, влюбленная в свою профессию и знающая карате куда лучше меня.

Когда она похлопала меня по спине, чтобы я мог отдышаться, поперхнувшись при ее виде вином, я изобразил одну из своих самых соблазнительных улыбок и попел ее обедать. Мне приходилось на всякий случай изображать, что я гоняюсь за ней, как стая собак за сукой, у которой течка. После обеда мы отправились в наш номер в отеле и я рассказал ей все, что знал. Это было почти целое досье.

Сначала я рассказал ей все, что запомнил относительно моих тренировок, как выглядела старая база ВВС США и как, по всей вероятности, были состряпаны пилотские лицензии. О том, что весь персонал учебного центра походит на американских отставников, и примерную оценку того, сколько денег пришлось вложить в тренировочное оборудование этого центра.

Затем я рассказал ей о трех «нерегулярных» полетах, которые мне пришлось совершить к моменту нашей встречи. Один из них — в Родезию с обученным в Китае диверсантом. Второй — с Сицилии в Каир с большой компанией мафиози, которых итальянские полицейские рассматривали как подопытных кроликов. И третий полет, потребовавший от меня самого большого нервного напряжения, был с американцем, которого следовало доставить в Албанию.

Этот последний полет заслуживает более подробного описания, потому что янки был напуган куда больше меня, но ничего из того, чего мы опасались, не произошло. Я подобрал парня вечером на каком-то тихом маленьком аэродроме в Греции. Это место было похоже на обычную сельскую станцию на железной дороге, где таможенники и паспортный контроль обычно пребывали в сонном состоянии, а благодаря легкой подмазке со стороны «Интернэшнл Чартер» они вообще находились в сомнамбулическом состоянии. Вы могли бы провести там вооруженную дивизию, и они проштамповали бы все паспорта, сопровождая эту процедуру веселыми шутками.

Мы пролетели над Адриатикой на очень малой высоте, и я буквально проскользнул между островами. Мне пришлось потратить очень много усилий, прокладывая курс, и потому некогда было беспокоиться о возможной смерти, а бедному маленькому янки совершенно нечего было делать. Он крутил головой во все стороны, нервничая все больше и больше, и в конце концов начал бормотать что-то совершенно непонятное… И тут мы тихо и спокойно прилетели в Албанию. Конечно, он мог устроить такое представление просто для меня, но если он на самом деле такой большой актер, то ему следовало развлекаться с пташками из Беверли-Хиллз, а не проползать, трясясь от страха, под «железным занавесом». Я высадил его на маленькой тихой, заросшей травой полосе, где нас встречала целая компания крутых парней с густыми черными усами, увешанных пулеметными лентами, и быстро увезла с собой. Никаких неприятностей не последовало.