Контурные карты для взрослых - [24]

Он неопределенно пожал плечами.

— А ты точно хочешь стать медбратом, не программистом, не учителем, не кем другим?

— Нет, медбратом. Мне нравится.

— Хочешь, помогу тебе подготовиться к экзаменам? Мы купим учебники, и ты каждый день будешь штудировать их и спрашивать меня, если что непонятно. А я буду спрашивать тебя. Мне здесь целый месяц торчать, так что времени много. Тем более, ты не с нуля начнешь. Что успеем, то успеем. А вдруг пройдешь?

Он смущенно улыбнулся.

— Ты только узнай, какие нужны книги.

— Там французский, биология и математика.

— Узнай у тех, кто прошел, по каким книгам надо заниматься. Я дам тебе денег, и ты начнешь готовиться.

Приятно ощущать себя матерью Терезой, что ни говори. За небольшие деньги и немного свободного времени я могла дать этому мальчишке будущее. Я даже готова была пробыть здесь чуть дольше, если потребуется. Скорее всего, конкретная помощь Эссе принесет мне гораздо больше морального удовлетворения, чем написание отчета по проекту.

Правда, Ади както странно отреагировала, когда я сообщила ей об этом. Не порадовалась за него, а только нахмурилась:

— Осторожнее с ним. Он еще ребенок. Глупый ребенок.

Это было правдой. Все же Эсса был несовершеннолетним, то есть работать он на меня не мог. Хотя до восемнадцати ему, согласно документам, которые я все же однажды проверила, оставалось какихто несколько месяцев, он все еще считался ребенком. С другой стороны, получалось, что я просто его приютила на время, и он мне помогает. Здоровый парень, отчего бы не помочь? Не девчонка же малолетняя. Я начинала ассимилироваться с Африкой, принимать их нормы. Я не стремилась к этому, все получалось само собой: там, где мне было легче закрыть глаза на какойто аспект, я закрывала. Детский труд в Африке — дело обычное и привычное и стоит сущие гроши. Но я не эксплуатировала Эссу, я ему всего лишь помогала. Так я успокаивала себя.

* * *

Както я услышала, как Эсса разговаривает по телефону на непривычном для моего слуха языке. Обычно он общался либо на английском, либо на языке джола. Я не знала джола, но ритм и некоторые слова уже казались узнаваемыми, и когда язык резко отличался, я могла распознать на слух.

— С кем ты разговаривал? — спросила я.

— С матерью.

— С твоей приемной матерью?

— Нет, с родной.

— Ты с ней общаешься?

Эсса удивленно взглянул на меня.

— Конечно. Я часто ей звоню, иногда езжу туда.

— А почему на другом языке?

— Это фула, моя мама из племени фула, мы с ней иногда на этом языке разговариваем, хотя она и на джола тоже умеет.

В его голосе звучало даже подобие гордости.

— Ты бы хотел с ней жить?

Эсса сделал удивленное лицо:

— Нет. Зачем?

— Она же твоя мама.

— Я ее и так вижу, когда захочу.

— Но это сейчас. А в детстве? Тебе хотелось вернуться? К ней, обратно в свою деревню? Хотелось?

— Давно, совсем когда маленький был, хотелось, наверное. Я уже не помню.

— Ты скучал по ней?

— Не помню.

— Странно. Мне кажется, это такая травма, когда ребенка отрывают от матери.

Эсса вновь пожал плечами. Он не делал из этого трагедии.

— Ладно, если захочешь поговорить об этом, я всегда рада выслушать.

Мне почемуто казалось, что, если он пропустит через себя эту ситуацию, решит все внутренние вопросы и проблемы, ему станет гораздо легче жить. Но с чего у меня взялась такая уверенность, что ему нужно все это, я сказать не могла. Скорее всего, стереотипы срабатывали.

— Мне надо в парикмахерскую, а то челка глаза закрывает уже. Я пойду в салон при отеле «Солнечная река», я уже договорилась с мастером, тебе не надо в ту сторону?

— Нет, но могу зайти на рынок пока, там недалеко. У вас закончились фрукты.

— Отлично, поехали.

Эссе было интересно зайти в салон красоты отеля. Я видела, как ему хочется туда зайти, но он стеснялся. Я попросила его проводить меня, чтобы знать, где искать, если что. Он проводил меня до самого кресла, оглядывался, принюхивался. И хотя салон был не ахти какого уровня, на Эссу произвело впечатление даже такое скромное убранство. Мне было очень забавно за ним наблюдать.

— Эсса, не плутай допоздна. Ты телефон взял?

Он смутился, кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты.

Парикмахер, мулат низкого роста с лицом древнего оракула, звался Сантьяго, он приехал из ГвинеиБисау, и его английский сильно смахивал на португальский, разве что с английскими словами. Сантьяго много жестикулировал, много говорил и рассуждал так, словно находился гдето на стыке белой и черной культур. Он выделялся среди местных — витиеватые выражения, чрезмерная учтивость и совершенно нетипичная для местных галантность постоянно заставляли задуматься о том, где он все это перенял.

— Мадам желает покороче или подлиннее?

— Укоротите немного челку и концы, не слишком сильно, просто освежите.

— Понятно.

Он принялся закалывать пряди волос и, как бы между прочим, обронил:

— Ваш друг очень милый парень.

— Эсса? Тот, что был здесь?

Сантьяго кивнул.

— Да.

Я посмотрела на его отражение в зеркале, и чтото подсказало мне, что я должна добавить объяснений.

— Это сын моего сотрудника. Я помогаю ему подготовиться к экзаменам.

Сантьяго вновь кивнул.

— Не сочтите за наглость, не хотелось бы вмешиваться, непрошеные советы, знаете ли, всегда не к месту…