Контурные карты для взрослых - [23]

— Эсса, тебе просто повезло, что ты родился в деревне, где все это знали.

— Да нет. Такое знают в любой деревне. Может, есть и другие секреты, просто мне про них не рассказывали. Бабушка любила меня, потому повторяла эту историю.

— А почему же тебя тогда не отдали ей на воспитание?

— Она старая была. Очень старая. Моя мать была ее последним ребенком.

— Она еще жива?

— Кто, бабушка? Нет. Умерла. Давно.

— Ты ездил на похороны?

— Конечно. У нас принято, чтобы на похороны приезжали все. Даже если живешь на краю земли, когда умер близкий человек — надо обязательно приехать. Иначе не поймут.

— Ты хорошо ее помнишь?

Помолчал:

— Да.

— Тебе было жаль, когда она умерла?

— Она была очень старой. Ей было пора уже.

— Мне показалось, она была тебе единственным близким человеком?

— Как это?

Он не понял. Он не знает, что такое «близкий человек».

— Ну, единственный человек, которому ты небезразличен.

Эсса пожал плечами. Он не понимал меня. Его кормили, поили, одевали, оплачивали школу. Это все было частью небезразличия. Он не понимал, о чем еще я говорю.

— Ладно, Эсса. Не обращай внимания. В любом случае я рада, что ты выжил и что о тебе заботились.

— У нас очень крепкая семья, мы все друг друга поддерживаем! — с гордостью ответил он.

Я кивнула. Что бы там ни было, рассказ его меня поразил.

Я вернулась к своим записям. Эсса вновь раскрыл книгу и принялся читать, шевеля губами. Иногда он чтото выписывал в блокнот. Интересно сравнить наши воспоминания, доставшиеся по наследству от бабушек. Я храню в памяти рассказы о гордой и независимой прапрабабушке, рискнувшей во имя защиты своих прав все бросить и уехать в метель, а он бережно хранит то, как ему помогали выжить. Просто выжить. Ему нет дела до проблем прав человека. Как и не было его бабушкам. У них другая, постоянная, более насущная проблема — как выжить.

* * *

Дни летели, работа занимала бульшую часть моего времени, а Эсса скрашивал мои вечера. Он готовил для меня наивкуснейшие блюда, ходил со мной на рынок и учил выбирать незнакомые мне овощи и фрукты. Он стал незаменимым помощником, и я к нему быстро привыкла.

И однако же он приводил меня все в большее замешательство, этот мальчик Эсса. Я никогда не проверяла его паспорт, действительно ли ему было восемнадцать, или же он мне соврал? Высокий, худой, очень ловкий, покошачьи пластичный и быстрый, Эсса был похож на совсем юного подростка. Возможно, изза выражения лица, такого простого, даже наивного. На улицах, где парни его возраста ожидали туристов на каждом углу, норовя облапошить и вовлечь в невыгодную сделку, Эсса выглядел неприспособленным к жизни. Казалось, что он совершенно не может постоять за себя, не знает, как конкурировать с другими, более ушлыми сверстниками.

— Эсса, а чем ты обычно питаешься?

— У меня здесь много родни.

— И что?

— Каждый кормит понемногу.

— Ты ничего не зарабатываешь?

— Зарабатываю. Продаю телефонные карточки, на рынке коечто продаю.

Ясно. Таким образом здесь много не заработаешь.

— Ты ведь умеешь читать, не так ли?

— Да. — Он гордо выпрямил плечи. — Я закончил школу. Все двенадцать классов!

— А кто же платил за твое обучение в старших классах? Это же довольно дорого?

— Пастор. Он некоторым детям выделял от прихода деньги, я выиграл конкурс…

Сама не знаю, почему, но я порадовалась, что Эссе так повезло. Не зря он мне понравился, светлая голова у мальчишки. Среди местного населения и треть не могла похвастаться, что закончили двенадцать классов, ужасающая безграмотность поражала воображение.

— Эсса, а что же ты дальше ничего не делаешь?

— Почему не делаю? Я работаю.

— Ну… я хотела сказать, жалко же закончить школу и торговать телефонными карточками. Неужели тебе не обидно? Столько лет потратил, за тебя платили, и все ради чего?

Эсса опустил голову. Он чистил кокосы, срубая мачете твердую кожуру. Я поражалась его четким движениям; как он умудрялся не порезать пальцы, для меня оставалось загадкой. Как и многие другие его навыки. Я присела рядом с ним. Даже на корточках, ссутулившись, он был намного выше меня, и меня это почемуто рассмешило.

— Эсса, чего молчишь?

Я положила руку на его плечо, он вздрогнул, отпрянул.

— Что случилосьто? Не взяли на другую работу или не пытался?

— Провалил экзамены.

— Куда?

— На медбрата. Хотел стать медбратом, а экзамены провалил.

— Когда?

— Сразу после школы.

Я села на землю, скрестив ноги потурецки. Так мне было легче заглядывать ему в лицо. Я уверена, если бы Эсса был белокожим, он бы сейчас пылал, как ошпаренный рак. Ему было стыдно, и это радовало. Если бы он произнес все это обыденным, равнодушным тоном, я бы не придала его словам большого значения. Но он стыдился неудачи, провала, а значит, не все потеряно.

— Эсса, а когда следующий экзамен?

— Через два месяца.

— Будешь еще раз пытаться?

Он смотрел в сторону.

— Не знаю, — пробурчал.

— Будешь, по глазам вижу. Книгито хоть есть?

— Нет.

— А как же ты готовился к экзаменам?

— Не готовился. Думал, что то, что в школе проходили, поможет.

— Но это же нереально. Любые экзамены требуют подготовки.

— У нас только взятка решает все или знакомые, если есть.

— Не верю. Даже чтобы дать взятку, надо хоть какойто минимум сдать. Да и можно все же попытаться пройти самому, хоть пять процентов ведь они пропускают не по блату?