Контрудар - [44]
— Через то и чертоги, потому как в них водятся черти, — авторитетно заявил Слива под общий смех.
— Так вот ихнее высочество, — продолжал Фрол, — и говорят: «За твою такую дерзость десять суток нестрогой кордегардии». Ну, на том дело и кончилось. Как отпечатал свои десять суток, обратно на свои козлы возить царева брата. А все ж после возле той клятой бани не гнал так шибко. Городовой — черт с ним, да себя жалел…
Фрол кончил и, вытянув шею, жадно потянул ноздрями плывшие от котелков соблазнительные запахи.
— Еще не готово. Не суйся, — заметил кашевар.
— А вы, товарищи, ничего не слышали за «чудо двадцатого века»? — спросил Твердохлеб. — Если нет, то послухайте, шо я вам скажу. Ця балачка буде про жадность. Бувае, що вона гне и нашего брата, бедняка, злыдня. В десятом году я попал в черные списки, пришлось податься до Катеринослава. Там наши хлопцы всунули меня до Шадуара. На том заводе аккурат в нашем цеху тянул нелегкую тогда лямку слесаря незавидный человечек Рогаль. И вдруг, как началась осенняя ярмарка, бачимо — поставил тот Рогаль на ее бойкой площади картонную хатку с надписью: «Чудо двадцатого века». А в том домике наш слесаришка смайстровал фанерную камеру со скамейками. И за один гривенник как войдешь в ту камеру, так и начнет тебя вертеть вкруговую вместе со скамьей. А на факте люди с места и не трогаются. Кружится только одна фанерная келья. Шо я вам скажу, товарищи, за десять лет тот Рогаль тем чудом двадцатого века сколотил себе плотный капитал. А после переворота, кажуть, удавился. Жаль стало грошей… в банке их опечатали…
— Раз копейка для него дороже жизни, — заявил авторитетно Чмель, — туды ему, жадюге, и дорога…
— А я вам, ребяты, расскажу, как я женился, — предложил переведенный из штабного эскадрона Слива. Костер вспыхнул и осветил смуглое, с перешибленным носом лицо кавалериста.
— Вот про это самое интересно и послушать, — заявил глубокомысленно Кашкин. — Што ни говори, а такое с нашим братом, считай, только раз и случается…
— Давай, Слива, давай, — зашумели в один голос бойцы.
— Так вот, подобрал я себе хорошенькую девчонку, — заговорил Слива. — Ничего не скажешь, и по видности, по душевности — кругом подходящая. Начали мы это готовить свадьбу. Со мной в шахтерском поселке жила мамаша. Купили мы с ней поросенка, трохи подкормили, а потом зарезали. Наварили, нажарили, напекли всего вдоволь. Пришли гости. Все больше наша кайловая и обушковая братия. Явилась и теща моя разлюбезная с соседнего рудника. Сидим, пируем. А я замечаю, теща глядит на мою карточку и все шепчется с дочкой своей — моей нареченной, значит. Моя что-то ей сердито отвечает, а тогда теща, слышу, шипит: «Ясно, доченька, нужда заставит любить и сопатого». Я весь так и горю, но пока держу себя в шенкелях. Кабы не гости…
— Ясно, — перебил Сливу Кашкин, — ежели б не они, заехал бы ты своей теще, как я фараону…
— Зачем зря болтать, Хрол, — продолжал рассказчик, — я в своей жизни бабы пальцем не коснулся. Но не в этом вопрос, хлопцы. Вертаюсь к свадьбе. Тут мамаша притарабанила миски с пирожками. А моя теща берет так один, скривила губы и говорит: «Чего ж они такие малюсенькие?» Тут я не стерпел, потому мамаша три дня пирожки жарила, значит, чтоб хватило на всех. Я и крикнул: «А вам какое дело? Хотелось вам больших, надо было самой их лепить и жарить». Ну, баба сразу с копыток. А ее дочка шумит мне: «Сенька, тащи с подоконника капли». Я к окну, цоп пузырек, щедро, от сердца нацедил в рюмку капель, добавил маленько воды и поднес, значит, любезной теще. Ну, она глотнула и тут как заорет, будто наш поросенок, когда мы его кололи. Куда там делся обморок. Сразу очухалась: одно кричит и плюется. Всю шкуру с языка сбросила. Выходит, в горячке я схватил заместо сердечных капель мозольную жидкость, пузырьки рядом стояли. Так что свадьба была у меня, ребята, веселая. А теща с той поры в нашу халупу ни ногой.
— Так ей, стерве, и надо. Дело — уголь, сказка — дым, — проскрипел Чмель, — пока варится ужин, я вам расскажу нашу деревенскую, про Котигорошко и его любезную сестру.
— Валяй, — согласились бойцы.
— Жил-был царь Овес и все сказки унес. Да вот одна про вас осталась. У одного старика и старухи было три сына и красавица дочь… Поехали однажды братцы пахать. Сестра, как повсегда, носила им в поле обед. Выглядел ее как-то из леса змей. Понравилась ему девка. Думает: как ее к себе заманить? Взял змей, да, как братья работали в поле, и провел по земле глубокую черту. Сестра пошла по той черте, думала — к братьям, а угодила к змею в нору…
Где-то на другом конце бивака под удалую гармонь сильные голоса без конца тянули частушки — «страдания». А здесь, у костра, красноармейцы с разинутыми ртами слушали Селиверста.
Чмель кончал сказку:
— Пошел Котигорошек домой. Шел он недолго. Смотрит — под деревом сидит раскрасавица и горьким рыданьем рыдает. Поодаль лежат Вернигора и Долгоус. Погрызли друг друга насмерть. Ясно — через ту самую красотку. Взял ее Горошек и пошел с ней домой. Дома стали они жить, поживать, хлеб жать, детей умножать…
Крякнул, облокотившись на винтовку, немолодой уже патрульный:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Наперекор ветрам» — книга о командарме I ранга Ионе Эммануиловича Якире, крупном советском полководце и кристально чистом большевике.На богатом фактическом материале автор, лично хорошо знавший Иону Эммануиловича, создал запоминающийся образ талантливого военачальника.
Автор этой книги — один из ветеранов гражданской войны. Навсегда вошли в его судьбу легендарные комкоры и начдивы Г. И. Котовский, В. М. Примаков, Д. А. Шмидт, А. И. Тодорский. Военный работник Совнаркома Украины, командир тяжелой танковой бригады — он был свидетелем и участником создания армии, Советского государства. О сложном, драматичном и интересном периоде пишет автор, о знаменитых Киевских маневрах, о подготовке армии к будущей войне с фашизмом. В ней есть и страницы, где проходят трагические судьбы многих самоотверженных коммунистов и талантливых военачальников, ставших жертвами произвола в 1937–1938 годах.
Книга писателя И. В. Дубинского посвящена героической борьбе червонного казачества против белогвардейщины и иностранных интервентов в годы гражданской войны на Украине. Написана она непосредственным участником этих событий. В книге правдиво и ярко рассказано об успехах и неудачах отдельных кавалерийских частей, о выдающихся командирах, политработниках и рядовых бойцах. Автору удалось выпукло показать отважных вожаков советской конницы В. М. Примакова, Г. И. Котовского, М. А. Демичева, П. П. Григорьева, Д. А. Шмидта, а также проследить за судьбами своих многочисленных героев, раскрыть их характеры.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.