Контрудар - [212]
— А дед Бочкин?
Председатель потупился, отвел глаза в сторону. Переложил вожжи с правой руки в левую и, чтобы подавить смущение, незаметно для себя перешел на полный голос:
— Знаете, деду Зотке приспела иная забота. На всю округу это единый дужник. Не только что нашему, а всем соседним колхозам гнет дуги, ободья, обручи, ладит полозья. Он и коновал, он и пилоправ. Скажу по правде — самый большой доход нашей артели от его мастерства. Обратно же косы-литовки под сенокос точит, дранницу щиплет дед Зотка, и по части смолокурства — нет ему равного.
Дарья, не спускавшая глаз с председателя, подала голос:
— Что, Васька, на последнего нашего мужика и то заришься? Валяй, валяй!
— Не твоя, Дашка, забота, — сердито отбивался Королев. — Выберут тебя на мое место — и распоряжайся. А пока определяю людей я. И не ширься, найдется и на тебя управа…
— Знаем, знаем! — продолжала свое солдатка. — Вот с дедом Зоткой и определили вы сплавить человека. — Тут она метнула сердитый взгляд в сторону свекрухи. — Знаем, угодила деду Зотке шлея под хвост… не сторожится ему там в тайге. Чуть свет мчит в избу… Какая уж тут сторожба? Вся деревня знает — настрекал тебя дед.
— А хоть бы так, — пошел в открытую председатель. — Не все ли едино, где человеку зарабатывать свой трудодень? Вот они пойдут на пасеку, — ткнул он в сторону новичка кнутовищем. — И нечего меня корить: «Дед Зотка, дед Зотка!» Это из нонешних петушков попадаются шибко вумные — плюют на нашего брата фронтовика. Им все нипочем. Ни наша кровь, ни наши страдания, ни наши заслуги перед Родиной. А я им примера давать на стану — уважаю, которые постарше меня. Которые давили в тайге Колчака и прочую двуногую гнусь. И следует помнить: дед Бочкин с отцом своим заложили здесь самую первую чистину. Половину изб в деревне срубил он. И та, в которой ты живешь, Дашка, его работа. Да, это надобно помнить. И в нем, в деде Зотке, вся наша мужицкая сила и вся наша мудрота. От него, а не от тебя, Дарья, первый настрек и в севбе, и в жатве, и в молотарстве…
— А я что? Я не перечу… — отвернулась Дарья.
— То-то же! — хлестнул кнутовищем председатель. Жеребец рванулся было вперед. Сдерживаемый беспалой, но сильной в запястье рукой, закопытил на месте, обстреливая ходок мягкими хлопьями целинного грунта. — А чьи сыновья полегли, под Берлином? Один из них — твой мужик, Дарья…
При этих словах Устя, сняв накомарник, стала энергично протирать глаза огрубевшей от колодья ладонью. Глядя на нее, всхлипнула Дарья. Виновато опустив голову на плечо свекрови, зашлась голосистым плачем.
Устя, посуровев, повела длинной своей рукой в сторону черной тайги, в недрах которой затерялась малоприметная деревушка Бочкин Бор.
— А про евоную танку ты, Васька, и забыл упомянуть…
— Что ж! — уж гневно ответил Королев. — Вся Россия знает — бил Гитлера боевой танк «Зот Бочкин». В нем я, механик-водитель, и лишился пальцев…
Вечером, когда вслед за густым колхозным стадом вошли в деревню катальщики, Королев подозвал усача к крыльцу колхозной конторы:
— Ступайте в плотницкую. Там я припас несколько дранниц, парочку брусков. Можете себе срубить путяный топчан.
— Что? Для пасеки? — спросил новичок.
— Зачем? Там есть ледащенький — подойдет. Про зиму надо позаботиться. Не ломать же вам бока на худой двери деда Зота. Не личит это вам. Вот заберут механика в МТС, я вас поставлю к Дашке. Так будет ловчее.
По дороге в деревню Дарья, верная себе, забыв уже о недавних слезах, сообщила полушепотом богунцу:
— Нагрянул как-то дед Зот в избу, а Устя в аккурат пельменничает с казенным лесовщиком из одной миски. Будто и невелик грех, а поди ж ты… Ошалел с тех пор человек. И годков тому ни много ни мало — без горсти полсотни… А скажи ж на милость — не сбыть горемышному той досады. И через что такое стряслось? Разное брякают наши бабы. Будто, как отвоевался мой свекор, стал понимать о себе много. Ты хоть и вернулся с красных фронтов, а зачем презирать древний закон? Наши лесосмыги с дедов-прадедов натягивают на себя лузан наизнанку — это такой шерстяной безрукавник. От лешего, стало быть. А деду Зотке наплевать. Заночевал он в дальней заимке в Талом бору, а лесной владыка и озычил его, напустил порчу… Вот через тот самый озык наш дед Зотка и сам не свой…
Фотолюбитель
Отужинав, постоялец Бочкиных собрался в тайгу. Какие там сборы? Чемоданчик остался в сенях, ветхое одеяло, скатанное по-солдатски, отправилось с ним. Хозяина не было дома, он копошился со своими дугами на колхозном дворе.
— С богом! — напутствовала квартиранта Устя. Сунула ему в руки парочку шанежек.
К месту новой работы председатель доставил его на своем ходке.
— Нонче я вам дорожку показал, — щедро отсыпал он на прощанье самосада, — а ужо сами найдете, считаю, без компаса.
Колхозная пасека занимала небольшой уголок широкой гари. Зола сгоревших дотла деревьев — наилучший пособник щедрого медоноса кипрея. Роскошные его заросли, известные под именем иван-чая, с живописными султанами мохнатых цветов, окружали со всех сторон пчельню. В неведомую даль потянулся девственный бор с его величественным золотостволым сосняком. Кромку широкой гари охватывал белоснежный венец цветущей таволги. Ее тонкие, грациозно изогнутые лозы словно припорошило первым снежком. Из курившейся кисейным туманом чащи доносился серебряный шепот таежного ключа. В тон ему на высоких нотах лихо звенели неистовые комары.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Наперекор ветрам» — книга о командарме I ранга Ионе Эммануиловича Якире, крупном советском полководце и кристально чистом большевике.На богатом фактическом материале автор, лично хорошо знавший Иону Эммануиловича, создал запоминающийся образ талантливого военачальника.
Автор этой книги — один из ветеранов гражданской войны. Навсегда вошли в его судьбу легендарные комкоры и начдивы Г. И. Котовский, В. М. Примаков, Д. А. Шмидт, А. И. Тодорский. Военный работник Совнаркома Украины, командир тяжелой танковой бригады — он был свидетелем и участником создания армии, Советского государства. О сложном, драматичном и интересном периоде пишет автор, о знаменитых Киевских маневрах, о подготовке армии к будущей войне с фашизмом. В ней есть и страницы, где проходят трагические судьбы многих самоотверженных коммунистов и талантливых военачальников, ставших жертвами произвола в 1937–1938 годах.
Книга писателя И. В. Дубинского посвящена героической борьбе червонного казачества против белогвардейщины и иностранных интервентов в годы гражданской войны на Украине. Написана она непосредственным участником этих событий. В книге правдиво и ярко рассказано об успехах и неудачах отдельных кавалерийских частей, о выдающихся командирах, политработниках и рядовых бойцах. Автору удалось выпукло показать отважных вожаков советской конницы В. М. Примакова, Г. И. Котовского, М. А. Демичева, П. П. Григорьева, Д. А. Шмидта, а также проследить за судьбами своих многочисленных героев, раскрыть их характеры.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.