Контрольный выстрел - [33]

— Честно говоря, Олежка, не отказался бы… Но, понимаешь, я толком и не поел сегодня. А на голодный желудок хороший коньячок подобен взрыву бомбы… — Турецкий почему-то вспомнил о «мерседесе», похоронившем Алмазова, потом о только что расстрелянном рядом, на проспекте, и добавил: — А брюки… Я ж говорю: машина такая.

Умница Олег сразу усек Сашины аналогии, хоть и ничего особенно сказано не было, и сам немного посмурнел. Но лишь на миг.

— Не вопрос, — откликнулся он. — Было бы желание, как говорят. Тебе чего-нибудь горячего? Или устроят бутерброды?

— Ой, да что ты! — замахал Саша руками. — Не заводись, ради Бога. Конечно, бутербродик, если таковой отыщется…

— Отыщется!

Олег вышел в приемную и открыл холодильник. «Господи, — мысленно возопил Турецкий, — помилуй мя грешного! Куда попал! Достоин ли?!..» Через минуту он вернулся в кабинет, неся на большущей тарелке бутерброды. Парочку из них — с осетриной, вкус которой стал почему-то забываться, — Саша срубал сразу. И пока Олег резал от большого куска розовое, аппетитно выглядевшее мясо, нечто вроде не менее забытого, но такого распространенного в Сашины студенческие годы ростбифа, который в любом кафе подавали почему-то всегда с зеленым горошком, а теперь вовсе не подают, Турецкий обошел кабинет, разглядывая корешки многочисленных книг на полках — все в основном законы, всякие акты, труды по юриспруденции, и понял, что в таком заведении действительно о пустяках думать не должны. Да и времени нет.

— Между прочим, если бы ты согласился перейти в наше ведомство, — будто между прочим сказал негромко Олег, — и у тебя давно был бы подобный кабинет. Ну, может, чуть-чуть поменьше. Но ведь мы же гордые!..

Саша удивился. Это когда же его приглашали идти служить в «Белый дом»? А может, он был настолько пьян вчера, что пропустил мимо ушей заманчивое предложение? Странно… Не помнил он такого приглашения… Но, с другой стороны, и отрицать сейчас — значит указывать, что он вообще ничего не помнил. Допился, значит… Уж во всяком случае, перед Олегом-то особой нужды выпендриваться нет, но… как раньше учили: у советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока… Поэтому, надо полагать, что такое предложение было сделано и гордо отвергнуто. А если следователь Турецкий кому-то сильно нужен, пусть повторят попытку. Вот тогда и подумаем…

На письменном столе Олега — огромном и практически пустом — стояли в одинаковых позолоченных рамках несколько фотографий. Это Турецкий уже наблюдал. Когда летал в прошлом году в Америку, на курсы повышения квалификации и обмена опытом, их несколько раз вывозили из полицейской академии, что в штате Виргиния, в различные представительства и крупные фирмы. Там, в скромно-шикарных кабинетах боссов проклятого американского империализма, он и видел подобные штучки. Фотографии родных и близких в рамках на столах — это как бы моя близость к семье, ячейке общества, а следовательно, и к простому избирателю… Чудно тогда показалось: все-таки семейное — для семьи, а не на всеобщее обозрение. Но тут Саша подумал, что наверняка в кабинете у Олега нередки высокие гости из близ — или далее лежащего окружения, а им, возможно, этакая семейная приязнь хозяина кабинета как раз и должна бы импонировать.

Он снова взглянул на расставленные фотики и подумал, как причудливы повороты судьбы. Вот — Кирилл, старший брат Олега, — верхом на мотоцикле, босой, в грязной майке, взъерошенный… Он будто вышел из того, вчерашнего похмельного полусна — неслух и заядлый автогонщик, который, если бы захотел, мог достичь многих высоких ступеней в этом совершенно диком для Турецкого виде спорта. Или жизни? Ну, может, не Сенна или Шумахер, но все-таки! А он закончил экономический факультет МГУ и занимается финансами, представляющими, по мнению Саши, наиболее скучную сферу человеческой деятельности. Правда, Олег более нежели намекнул, что Кира теперь тайный агент в ведомстве господина академика, как они иногда называют Службу внешней разведки.

А на другом снимке они оба — братцы. И Турецкий с ними. Это их Шура «щелкнула», когда они в Тарасовке в футбол играли… Сон, что ли, в руку?

— Олежка, сколько вам здесь?

— А? — он подошел с ножом в руке, исподлобья взглянул на фотографию, прищурился и хмыкнул: — Мне — семнадцать, значит, Кире — двадцать два… Ну а ты у нас — старикашка… Это мамуля нас, помнишь?

Саша кивнул:

— Ну да, и я, старый болван, гонял с вами мяч, словно мальчишка! Смотри-ка! — Это он обнаружил еще одну «историческую» фотографию, где они, то есть он сам и Кирилл, сняты на фоне уникальной находки — белого гриба весом не то полтора, не то два килограмма, который нашел все-таки не Турецкий, а Кира. Но как было не примазаться к чужой славе!..

— Ага, — быстро отреагировал Олег. — Это ваш с Кирой знаменитый трофей, который так никто и не попробовал. Потому что пока его демонстрировали соседям и всем заинтересованным лицам, бедняга гриб зачервивел и насквозь провонял. Вот единственное свидетельство и осталось… Ну ладно, Саш, осмотр Третьяковской семейной галереи откладывается на потом, а вот тебе еще легкая закусь, — он придвинул тарелку с тонко нарезанным розовым мясом, — давай по рюмочке, и — к делу. У меня сегодня тоже на вечер кое-что намечено важное. Идет? Ты не обидишься?