Контрафакт - [5]

– Добро, – сказал Харитоныч, – ехай.

Шлагбаум послушно поднялся, и бензовоз покатил дальше в ночь.

– Ну ты даешь! – восхитился Вадик, – нуты даешь, змей!

– Учись, пока старики живы! – самодовольно усмехнулся Лешка.

Хорошо было рядом с Лешкой, надежно! С Лешкой, например, был связан светлый период жизни – период видеопроката. Видеокассеты только-только появились тогда на белый свет, и появились они, конечно же, на одесском Привозе. Личных же видеомагнитофонов не было ни у кого не только в частном секторе, но и во всем городе Братство. Оснастившись, Лешка пошел в клуб, который, как и город, назывался «Братство», и взял в аренду репетиционную комнату, чтобы демонстрировать там желающим гражданам видеофильмы. Между прочим, в договоре, в графе «Цель аренды», Лешка указал: «Культурное обслуживание». Вот он и обслуживал граждан культурно, усадив их на жесткие казенные стулья, которые стаскивал изо всех буквально помещений. И был у Лешки помощник, который расставлял стулья и «обилечивал» граждан посетителей репетиционной комнаты. Он как раз из армии вернулся, и у него были корочки киномеханика. Киномехаником в этом самом клубе «Братство» он и устроился. И как славно было! Вадика абсолютно все уважали: и добропорядочные зрители кинотеатра, и шебутные зрители видеосалона. Здоровались на улице! Причем не только знакомые, но и незнакомые тоже. А город Братство не такой уж маленький был. В нем много проживало совершенно не знакомых Вадику людей. И многие из них при встрече улыбались и говорили «здрасьте».

Лешка крутил видушку и по сельским клубам. В этих случаях Вадик внизу афишки делал приписку: «Порнушка. До 16…» После цифры 16 рисовал дорожный знак «остановка запрещена»: круг с красным ободком, перечеркнутый красным же крест накрест. Народ сельский приходил на зрелище дружно. Мужики сидели, насупившись, не переговариваясь, не глядя друг на друга, – переживали молча. Молодежь порой выкрикивала остроты по поводу происходящих на экране непристойностей, как бы показывая, что ей все нипочем, и на нее даже не цыкали. Комсомольские работники и милиционеры проходили бесплатно. Партийные же секретари и председатели колхозов зрелище игнорировали. И когда менее ответственные товарищи пересказывали им увиденное, отпускали резко отрицательные реплики, но дослушивали все до конца. Кстати сказать, льготы работникам милиции сослужили свою службу. Сережа Григорян, старший сержант милиции, отозвал однажды Лешку в сторону и, раскуривая сигарету, сказал:

– Как другу, слушай, делаю намек. Тебя накрыть хотят за порнушку. Свет вырубят на подстанции и прилетят.

– Спасибо, друг! – Лешка пожал сержантскую руку, благодарно заглядывая в глаза.

– За что спасибо, слушай: – удивился Сережа Григорян. – Я ничего не говорил!

И укатил на служебном мотоцикле «ИЖ-750».

Капитан осветил его фонариком.

– Стой здесь, никуда не уходи, – строго приказал он. – Сейчас свет дадут – посмотрим, что за кино ты кажешь, Борисенко!

– Да куда ж я уйду, – широко улыбнулся Лешка и развел длинными руками: дескать, вот он я, весь перед вами, кушайте меня с маслом.

Толстый человек Блинов ушел между тем звонить по телефону, и свет в клубе и близлежащих хатах действительно скоро появился.

– Ну, включай! – распорядился капитан, не скрывая предвкушения скорой победы над тлетворной буржуазной порнографией.

– Есть включать! – по-военному отозвался Лешка и нажал на клавишу.

Надо сказать, что никакой такой особенной порнографии на экране не возникло. А возник большой приморский валун, а на валуне очаровательная девушка в летней маечке, поющая знакомую до слез песню:

Где-то на белом свете,

Там где всегда мороз,

Трутся спиной медведи

О земную ось…

Любимая миллионами кавказская пленница пела и танцевала твист на большом камне где-то возле Черного моря.

Что касается народа, населявшего маленький зал, то он в абсолютном большинстве не понял, что ему подменили кассету. Танцевала кавказская пленница достаточно эротично, так что народ принял эти кадры за очередной фрагмент наблюдаемой порнушки, которая в сценарной части была эклектична и непредсказуема. Вскоре публика вошла во вкус знаменитой комедии и, увлеченная игрой наших самых лучших артистов, мало-помалу забыла про обнаженные груди и томные вздохи. Претензий к «кинщику» у публики не возникло. Не возникло, как ни досадно, претензий и у капитана Оноприенко, он только вывел Лешку на улицу и спросил подозрительно:

– Не подменил кассету?

– Так видак же без тока не открывается!

– Вот именно, что не открывается, – задумчиво произнес капитан и уехал на «УАЗике». Лешка посмотрел вслед машине. Ее заметно кренило влево: за рулем сидел толстый человек, младший сержант Вова Блинов.

Однако Лешка в скором времени бросил видеопрокат. Он понял, что его все равно рано или поздно обложат, поймают, все отберут, да еще и подведут под статью. Слишком это дело было денежным, чтобы набирающие силу группировки оставили его в покое – одного без какой бы то ни было «крыши». А под «крышу» Лешка не хотел. Он продал свой видик и потихоньку занялся контрабандой. Благо город Братство был расположен у самой границы с Брянской областью, то есть с Россией.