Контрафакт - [4]

– Куда мы? – спросил Вадик.

Лешка завел мотор.

– На завод «Пиво-воды». За спиртом.

О, Вадик хорошо знал этот завод, единственное значительное предприятие в частном секторе, он давал работу взрослым и буквально снился детям. Снился, впрочем, не весь завод, а его цех РАЗВОДЫ, который, собственно, и находился на территории частного сектора. Пивной же цех располагался ближе к промзоне – по соседству со складами, автобазами и недалеко от паровозного депо.

В цехе РАЗВОДЫ можно было купить бутылку газированной воды дешевле, чем в магазине. Кроме того, Лешка крутился там иногда, в этом цехе, дружил с работницами, порой что-нибудь починит, приладит – он уже в детстве был умелым и смекалистым. И ему в бутылку специально наливали двойной сироп – вот как!

Однажды он и Вадика привел с собой: «Вот мой братишка!» И Вадику тоже дали с двойным сиропом…

Вадик задремал было, уронив голову на грудь, но машину тряхнуло на ямке, и голова чуть прямо не отлетела – такое было пугающее чувство. Вадик уселся попрочнее и потянулся за сигаретой. Лешка вырулил на асфальт и слегка прибавил скорость. Потом, чиркнув спичкой и удерживая руль локтем, прикурил, затянулся и спросил по-свойски:

– Ну как Аделаида – не обидела?

Вадик покраснел и пожал плечами. Он хорошо знал своего старшего брата и не сомневался, что тот сейчас примется зубоскалить. Что-то теплое шевелилось у него в груди: это были воспоминания – свежие, как неостывшие пирожки. Уют, тепло, вино, курево и податливые женские стати. Какое тут может быть зубоскальство! И Вадик сказал:

– Да ладно!

Но Лешка и не думал униматься.

– Брату-то расскажи, как было! Брат, можно сказать, для тебя договорился, одел, снарядил, а ты молчишь, как неродной.

– Да ладно тебе! – застеснялся Вадик, – ну, было…

– Вот! – воскликнул Лешка. – Хорошо было-то? Хороша Аделаида?

– Ну, хороша, – неохотно признался Вадик.

– «Ой, мамочки!» говорила? – поинтересовался Лешка.

– Что?! – Вадик прямо таки подавился дымом. – Да ты что, змей?! Ты тоже, что ли?

– А что, – весело закричал Лешка, – ты, что ли, один живешь на свете!

Вадик хотел было обидеться и уйти в себя со строгим видом. Но веселье Лешкино было так заразительно, что он не выдержал, сначала прыснул, а потом и засмеялся громко. Тут Лешка тоже засмеялся – еще громче. И они принялись дружно хохотать, два брата, два солдата, а теперь еще и «молочные братья», и Вадика вдруг пронзила мысль, что никого у него нет ближе Лешки на целом свете.

Так весело и доехали до завода «Пиво-воды». Сторож открыл ворота, пропустил цистерну охотно, даже взял шутливо под козырек.

– Здорово, Глебыч! – Крикнул Лешка и подрулил к неприметному подвальному люку. Люк был закрыт двумя деревянными створками, словно опрокинутое окно – ставнями. Лешка решительно откинул створки и, спрыгнув вниз, с неожиданной для его долговязой фигуры ловкостью, крикнул Вадику:

– Залазь на бочку, открути крышку, прими шланг!

В скором времени из недр подвала появился человек среднего роста, среднего возраста и средней внешности. На нем был немятый комбинезон зеленого цвета, из-под которого выглядывал нелинялый бежевый свитер с теплым высоким воротом, на руках – новенькие рабочие рукавицы, на голове – бейсболка под цвет комбинезона. Через люк ему подали шланг, конец которого он, в свою очередь, подал Вадику, и Вадик, сунув в горловину цистерны медный наконечник, приготовился держать его так долго, как потребуется.

Потребовалось – долго. Руки затекли, но Вадик не сдавался и подмены не просил. У него вообще не было привычки сдаваться и просить подмены. Из цистерны поднимался одуряющий запах спирта.

Солнце между тем поднялось довольно высоко и припекало, не встречая сопротивления. Закрутив «барашки» на крышке горловины, Вадик спустился с бочки – совершенно пьяный. Хотелось даже не курить, а есть и спать. Когда они тронулсь в путь, Лешка вынул из бардачка «тормозок»: хлеб, сало, соленые огурчики. И скомандовал: «Закуси!» Все у него было предусмотрено, у змея!

Вадик поел и задремал в теплой зиловской кабине – да что там «задремал»! – заснул крепким сном, обмякнув на сиденье и склонив большую голову на худое Лешкино плечо.

И ему ничего не снилось.

К таможне подъехали к вечеру. Стремительные южные сумерки окутали дорогу, и шлагбаум, и дом таможни, и домик пограничников. Уличное освещение долго не включали, медлили, и жизнь возле таможни протекала при свете автомобильных фар и карманных фонариков. У шлагбаума образовалась очередь – машин пятнадцать. Некоторые проскакивали быстро – минут за десять, с иными же разбирались подолгу:

Личный паспорт, путевой лист, техпаспорт транспортного средства, накладная на груз.

Лешка сказал тихо:

– Молодой, Харитоныча позови.

Парень кивнул и растаял в темноте. Лешка выпрыгнул из кабины, помахал руками, разминаясь, покурил на вольном воздухе. Через некоторое время появился пожилой таможенник, толстый, с обвислыми усами. Лешка, держа в левой руке документы, правую молниеносно сунул в карман и извлек оттуда нечто, завернутое в целлофан. Рука его там, внизу, ткнулась в руку Харитоныча и в то же мгновение оказалась свободной от предмета, так что можно было вынуть изо рта сигарету и стряхнуть пепел.