Контр Культ УРа №1 - [2]

А: Но это очень сложно обойти…

С: Это очень просто обойти. Надо только это осознавать. Люди начинают с того, что создают какой-то спонтанный импульс — Майк, скажем, "Старые раны", Цой — «Электричку», Гребень… ну, "Немое кино". Потом вокруг них слетается, как воронье, андерграундная тусовка, и человек дальше хочет конкретно для нее светить — здесь как раз «я» заменяется на «мы». Мы пили воду из луж, мы пили эту чистую воду… А этого не надо, надо продолжать действовать по спонтанному импульсу. Тогда будет творчество.

А: То есть, наступает момент, когда спонтанный импульс просто гасится этим окружением…

С: Это все от человека зависит, и, опять-таки, от того, насколько глубоко он это все осознает…

А: А ты много можешь назвать людей, которые это осознали и выдержали?

С: Нет… А для чего вообще мы сами всем этим занимаемся?

А: Давай вот как. С одной стороны, для нас журнал — это возможность проявить свой творческий потенциал, с другой — я очень редко об этом говорю и стараюсь не употреблять таких слов — попытка создать некую духовную субстанцию, некий родник, к которому каждый волен приложиться или пройти мимо… Мне здесь трудно подобрать слова. По-моему, это более глубокие вещи, чем то, что вычитывается на поверхности.

С: Я давно об этом говорил: наш журнал — не отраженный свет рока, а форма рока.

А: Безусловно. Это тот случай, когда важен не столько результат, сколько процесс. Для нас важен.

С: И здесь можно говорить не только об определенной форме рока, но и об определенном типе сознания.

А: Да, хотя тип сознания тех людей, которые делают такие вот журналы, серьезно отличается от типа сознания среднего рокера.

С: Просто бывает некий рок-импульс — настоящий, а не вторичный, и бывает форма осознания этого рок-импульса. Журнал его осознает, а сам рок — вовсе не обязан. Когда он пытается себя осознавать, это не всегда бывает хорошо. Вот, например, Янка не пытается себя осмыслить, а Егор пытается — и конечный результат у него получается ниже.

А: Еще вот что. У наших журналов несколько странное сейчас положение. От рок-музыки мы уже оттолкнулись двумя ногами, хотя она была нашей изначальной почвой. Это связано и с реальным сегодняшним днем в музыке. Но мы еще никуда не пришли. А куда придем, неизвестно… Ясно, что мы не пойдем в литературу, хотя это интересно. Абсолютно ясно, что мы не пойдем в чистую политику. Есть возможность ухода в культурологию…

С: Есть возможность ухода в эссеистику. На эту тему Музиль — Роберт — говорил замечательную абсолютно вещь, что разные формы взгляда на предмет приносят разные плоды. И эссе поэтически гуляет вокруг предмета — и он в нем живет, а при объективистском освещении предмета со всех сторон он просто убывает в понятие.

А: Ты знаешь, мне кажется, что сейчас произошло определенное накопление количества и должен произойти какой-то качественный скачок. Это совсем не значит, что мы решим все проблемы, но форма может быть найдена даже в ближайшее время. Слишком долго уже мы мечемся между каких-то точек, которые нам интересны, но не могут найти выражения. И поэтому много материалов, которые — мимо. До определенный черты мы часто не дотягиваем. Не можем оторваться совсем от рока, от тусовки — это естественно. Но нам хочется чего-то большего, мы его пока не видим сами. Встает традиционный вопрос — мы делаем это для себя или мы делаем это для читателя?

С: Ни в коем случае нельзя делать это для читателя. Нужно знать, что в конечном счете читатель у всего этого есть, но делать это как бы для себя.

А: А тебе не кажется это немножко странным?

С: По этому принципу делается все настоящее.

А: У меня бы не хватило решительности так утверждать.

С: А у меня бы хватило. По-моему, весь неконьюнктурный самиздат, вся андерграундная культура, весь полноценный рок, короче, вся контркультура по отношению к культуре, дионисийское по отношению к аполлонийскому — строится по принципу ИЗНУТРИ-НАРУЖУ. То есть, человек, который этим занимается, идет не от каких-то общих принципов, не от каких-то законов восприятия, не от политической ситуации, не от конкретных реалий вне его, а исключительно исходя из внутреннего импульса. Чем более непосредственно выражен этот импульс, тем дальше все это уходит от общества, тем ближе это находится к тому же самоуничтожению, о котором тот же Егор Летов говорил. Впрочем, его слишком часто начинают поминать всуе. Здесь можно говорить и о Джанис Джоплин, и о Хендриксе… Т. е., чем ближе мы туда смещаемся, тем сильнее этот импульс выражен в конечном счете. Но так как — мы говорили — у нас вторичный момент: описание-осмысление — получается смещение уже в сторону естественной культуры, а не контркультуры. Поэтому мы еще, может быть, и не стреляемся — и так далее. А на самом деле, исходя из традиционных социальных представлений, это — тоже какая-то форма саморазрушения.

А: По-моему, с точки зрения традиционных социальных представлений — это попытка вырваться, вывалиться за пределы социума.

С: Да, и в пиковой точке это приводит к гибели.

А: А теперь смотри, что нас держит. Все мы в систему вписаны — по рождению уже были моменты, когда мы не могли ее обойти. И весь процесс нашего существования, начиная с осмысленного возраста — это попытка вырваться за границы, за рамки. И журналы — та же попытка. Естественно, мы идем к той самой пиковой точке — я не знаю, будет ли она саморазрушением. Будет ли это окошко или вскрытые вены. Возможно, она иная…