Континент Евразия - [51]
Область культурных оценок есть область "философской свободы", и пред лицом такой "свободы" совершенно прав кн. Трубецкой, когда он превозносит, например, институт группового брака австралийцев, выставляя его преимущества перед "элементарной европейской моногамией", или ставит принципиально на одну доску произведения дикаря и "футуристические картинки, нарисованные европейцами". Но был бы совершенно прав и "добросовестный романо-германец", который доказывал бы превосходство моногамии и футуристических картинок. Ведь и то и другое создано и утверждено в своем бытие "культурной ценности" той социальной средой, к которой принадлежит он сам, и поначалу "субъективная" ценность в ее коллективистическом выражении не может, по общему правилу, не казаться ему "совершенней и лучше" соответствующих созданий других народов.
Бесспорно, существует целый ряд "культурных ценностей", в отношении которых мысль кн. Трубецкого об их "равноценности и качественной несоизмеримости" обладает абсолютной правотой. Но все ли "культурные ценности" качественно несоизмеримы между собой? Кн. Трубецкой говорит о всех "культурах" и притом воспринимает "культуру" как некую единую совокупность: "это может быть и норма права, и художественное произведение, и учреждение, и техническое приспособление, и научное, и философское произведение". Допустимо ли такое обобщающее восприятие?.. Будет ли обосновано воззрение о "равноценности и качественной несоизмеримости" культур, если в качестве объекта сравнения взять какое-либо "техническое приспособление" — сопоставить, например, бумеранг с трехлинейной винтовкой в качестве орудия нападения и защиты? Можно ли здесь говорить о том отсутствии общего мерила "совершенства", которое мы обнаруживаем, обсуждая вопрос в применении к "учреждениям" и "художественным произведениям". Не возникнет ли здесь необходимость некоторого общеобязательного суждения, не будет ли принужден каждый homo sapiens признать винтовку "совершеннее" бумеранга в качестве орудия нападения и защиты? Дикари, уже знакомые со стеклом, могут думать, что видимый нами небесный свод сделан из стекла. Можно ли приписывать этим воззрениям "качественную равноценность" с "романо-германскими" знаниями, касающимися атмосферы? Кн. Трубецкой, видимо, не отрицает общеобязательности (или, иначе говоря, "совершенства") логики, созданной романо-германцами: во всяком случае, выражая надежду, что защищаемые им мысли "доказаны логически", он не дает expose какой-либо новой неромано-германской логики. Между тем, с точки зрения логики, определенные разряды "культурных ценностей" являются "соизмеримыми" и "неравноценными", одни — отвечая требованиям логики, а другие — не отвечая им. Но поскольку это так, прав ли кн. Трубецкой, прилагая свои идеи о "равноценности" и "качественной несоизмеримости" не к тому или иному разряду "культурных ценностей", а к "культурам", взятым как совокупности? Среди инвентаря культуры необходимо различать два порядка культурных ценностей; одни имеют дело с определением основных направлений, целей и "самоцелей" народной и человеческой жизни вообще; другие устанавливают средства, которые применяются для осуществления целей человеческого бытия. Это различие можно развернуть в противоположение идеологии, с одной стороны, техники и эмпирического знания — с другой. Нормы права, художественные произведения, "учреждения", относящиеся, например, к такой сфере, как половая жизнь, обладающей, несомненно, в человеческом существовании "самоцельным" характером, а также и философские положения относятся к области "идеологии". Научные положения и технические приспособления отходят естественным образом ко второй группе. Мыслимы случаи, когда может возникнуть сомнение, к какой сфере отнести ту или иную "культурную ценность". Возможность такого сомнения отнюдь не устраняет важности указанного различия. Если даже считать выставленный кн. Н. С. Трубецким "принцип равноценности и качественной несоизмеримости" приложимым к сфере "идеологии", все же следует с решительностью указать на то, что в области техники и эмпирического знания, по самой природе предмета, невозможно не признавать существования некоторого общеобязательного, в принципе, мерила для оценки относительного совершенства тех или иных технических или научно-эмпирических достижений, для констатирования их неравноценности и в то же время качественной соизмеримости.
Ту мысль, которую мы заключили в форму противоположения идеологических элементов культуры, с одной стороны, и технических и эмпирически-научных ее элементов — с другой, и связанного с этим противоположением различия в приемах и принципах оценки, — эту мысль можно, конечно, облекать в иные слова и в другие, более точные формулы, чем это сделали мы. Но нам кажется, что, выясняя отношение того или иного народа и тем более всего "человечества" к западноевропейской (или какой-либо иной) культуре, совершенно ошибочно обходить молчанием то кардинальное различие, которое существует между отдельными группами "культурных ценностей", в отношении их мыслимой равноценности и качественной соизмеримости. Существуют обстоятельства, которые, как нам кажется, с особенной настоятельностью требуют, чтобы на такую ошибочность было указано именно при обсуждении идей кн. Н. С. Трубецкого.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Яков Бромберг (1898–1948) — один из ярких представителей движения евразийцев. Подход, примененный им к исследованию традиционно болезненного «еврейского вопроса», для многих окажется неожиданным. Его главный труд, аргументировано опровергающий тезисы как антисемитов, так и некритических юдофилов, в России публикуется впервые. Бромбергу удалось найти ключ для дешифровки скрытого смысла исторической судьбы еврейского народа.
Книга известного специалиста по проблемам городской среды В. Глазычева раскрывает перед заинтересованным читателем образ малого города в России новейшего времени. Материалом для книги послужили результаты экспедиций и проблемных семинаров, которые были проведены Центром стратегических исследований Приволжского федерального округа под научным руководством автора и охватили почти 100 населенных мест в 15 регионах России. Демонстрируя становление нового стиля жизни, нового типа руководства во всем многообразии и противоречивости опыта последнего десятилетия, книга знакомит с пестрой картиной действительности, почти неизвестной жителям крупнейших городов.
Война, плен, власовское движение, концлагерь, Холокост, послевоенная Бельгия, репатриация, ГУЛАГ, легендарное Норильское восстание — все это вместилось в жизнь одного конкретного человека, в которой общий опыт русской и европейской истории столкнулся с органической непереносимостью принуждения и несвободы. Документальный роман Николая В. Кононова «Восстание» выводит на сцену нового героя советской эпохи и исследует, как устроено само человеческое стремление к свободе — в подневольной стране, в XX веке.
Данное издание продолжает серию публикаций нашим издательством основополагающих текстов крупнейших евразийцев (Савицкий, Алексеев, Вернадский). Автор основатель евразийства как мировоззренческой, философской, культурологической и геополитической школы. Особое значение данная книга приобретает в связи с бурным и неуклонным ростом интереса в российском обществе к евразийской тематике, поскольку модернизированные версии этой теории всерьез претендуют на то, чтобы стать в ближайшем будущем основой общегосударственной идеологии России и стержнем национальной идеи на актуальном этапе развития российского общества.