Континент Евразия - [133]

Можно думать, что тем, во вред или в пренебрежение кому могут быть направлены постановления нынешнего международного ареопага, из-за этих постановлений не стоит даже огорчатся, если иметь в виду исторический результат в масштабе годов и десятилетий, а не горести ближайших месяцев (сами по себе имеющие, конечно, для этих месяцев огромное значение). Сила жизни — видоизменить и нарушить эти постановления с легкостью и быстротой, неожиданной для многих.

II

Германия

События, развернувшиеся между 1914 г. и настоящим моментом, выдвинули, среди множества прочих, два факта основного международного значения. Один из них касается Германии, а другой — России.

Во время мировой войны выяснилось, что по своей военно-организационной и хозяйственно-организационной мощи германский народ, по крайней мере, не уступает ни одному народу Европы, а скорее превосходит каждого из них, взятого в отдельности. Этот факт стоил России жизни многих лучших ее сынов, павших на полях битв с германцами. Он таит в себе угрозу ее национальному будущему. Но на основании общей оценки событий невозможно, нам кажется, отрицать действительность этого факта и, как с фактом, с ним приходится считаться. Ныне Германия побеждена, побеждена потому, что прежнее ее правительство, обладая многими достоинствами, сумело, однако, устроиться так, что Германии пришлось одновременно вести войну и с Британией и с Россией, а в дополнение — и с прочими великими и малыми державами, кому только было не лень написать объявление войны Германии. Выдержать же такую марку, как борьба одновременно и с Англией и с Россией, а тем более со всем миром, не по силам ни одной нации мира.

При оценке создавшегося положения нужно, однако, отдавать себе ясный отчет в том, что, в какой степени и какими средствами можно изменить в факте германской мощи. Мощь эта опиралась на три важнейших обстоятельства: 1) на личную годность немцев, как организаторов, с одной стороны, и бойцов — с другой, связанную с общим активным, ищущим простора для применения энергии, преисполненным горячего интереса к миру духом современных немцев; 2) на существование у них технически сильной и способной к организации государственной власти и технически совершенного государственного аппарата; 3) на наличие в Германии отлично поставленного сельского хозяйства, горной и обрабатывающей промышленности, между прочим, металлургической, имеющей огромное значение для военного снабжения. Для того чтобы устранить влияние этих обстоятельств, нужно было бы, по пункту первому, добиться, в дополнение к утратам, понесенным Германией на войне, персонального уничтожения значительных кадров немецкого населения, так как годные и энергичные люди, покуда они живы, остаются годными людьми, а угроза голодом и обнищанием, поскольку она идет от чужой воли, только порождает в них еще большее напряжение активной энергии. Что касается пункта второго, то, поскольку Германия не оккупирована иностранными войсками, дело установления в ней сильной государственной власти зависит исключительно от самих немцев. Удастся ли им установить заново годную государственную власть, это вопрос чрезвычайного значения для их национального бытия, но разрешение его в нынешних обстоятельствах не зависит ни от какой посторонней, ненемецкой силы. Наконец, в отношении пункта третьего, хозяйственных ресурсов и военного снабжения, может иметь, конечно, известное значение выдача Германией союзникам запасов боевого снаряжения, транспортных средств и орудий производства, а также предполагаемое отобрание в пользу Франции части продукта германской горной промышленности. Но это значение не является решающим. В области хозяйства, во всех его отраслях, всякий запас и даже то или другое направление готового (наличного) продукта имеет принципиально второстепенное значение в сопоставлении со значением сохранения и поддержания производительных сил. Если производительные силы целы, то в любой момент немцы смогут направить их на цели, прямо противоположные тому, чего добиваются, в отношении Германии, в настоящий момент союзники. Более "верные" результаты могло бы дать исключительно планомерное непосредственно-материальное разрушение германских производительных сил, вроде того, какое те же немцы произвели в северной Франции. Следует признать, что международной Конференции и даже тому или другому правительству Антанты, в отдельности, нелегко решиться и провести подобное разрушение, а тем более персональное истребление той или иной части германского народа. А если это так, то стоит только немцам не утерять своего духа и своей государственной организации, и Германия останется существенным, но при том, в обстоятельствах Парижской конференции, как бы непризнанным фактором международного положения. В указанных условиях не составляет разницы, победит ли в Германии умеренно-буржуазное или спартаковское течение. Недолговременный, но показательный исторический опыт с достаточной определенностью выяснил, что осуществленный коммунизм отнюдь не отменяет и не устраняет вопроса о международных, междунациональных соотношениях. Мы видим, как воинствующий интернационализм российской Советской власти перерождается и неизбежно должен перерождаться в воинствующий российский империализм. Мы видели, как Венгрия стала в свое время под знамена Советской власти, очевидно, с целью прогнать румын из Трансильвании. Венграм показалось, вероятно, что в международном отношении под советскими знаменами можно чувствовать себя более непринужденно, чем под всякими иными, ибо для большевиков законы не писаны. Неудачный исход дела не изменяет основного его характера. Можно быть уверенным, что если наступит подходящий момент, то спартаковцы, победоносные внутри своей страны, не преминут, под предлогом распространения на Францию "пролетарской революции", разрешить в свою пользу нынешнее международно-политическое соперничество Германии с Францией.