Консультант - [32]

Все равно тратиться мне особо не приходилось. К тому же мне было морально тяжело принимать тот факт, что, убивая людей, я увеличивал сумму на своем банковском счете. Он словно шептал мне: «Посмотри, сколько человек погибло по твоей вине». Так что я старался тратить деньги хотя бы таким образом.

Когда я приезжал в офис, я замечал на Хён Кён знакомую одежду. В эти дни она старалась надевать что-то из вещей, которые ей подарил я. С появлением новой одежды она стала менять и сумку. Меня волновали две вещи: были ли ее старые вещи подделками и кто, черт возьми, подарил ей ту бессменную сумку?

Наши отношения продлились около года. Я продолжал делать Хён Кён подарки, но так и не представил ее родителям или кому-то еще, избегал знакомства с ее семьей и друзьями. Причин этому было много.

Я работал по ночам, и никто, кроме меня, не знал, чем и как долго я занимаюсь. Она вовсе не была дурой и прекрасно понимала, что это значит. Мне не хотелось этого признавать, но я не мог быть ее Кинг-Конгом. Хён Кён не подходила на роль жены убийцы. Признайся я в том, что зарабатываю на жизнь планированием убийств, она не была бы против, если бы я продолжал дарить ей дорогую одежду. Но я не мог жениться на девушке, которая стала бы ради своей выгоды мириться с моей профессией. Да, знаю: я сам себе противоречу. Но я не хотел бы, чтобы на моей семье стояло такое клеймо.

Однажды она просто перестала мне звонить. Я поступил так же. Так все и закончилось. Никаких прощальных сцен или серьезных разговоров. Каждую неделю мы виделись на работе и слегка кланялись друг другу при встрече. Я пытался понять что-то по выражению ее лица, но мне этого не удавалось. Она всегда выглядела очень безучастной. Терпения Хён Кён было не занимать, но, видимо, и ему все же нашелся предел. Возможно, она и правда влюбилась в меня лишь потому, что я подарил ей сумку от Louis Vuitton.

Но это ничего не меняло. Я знал, чем все закончится, еще до того, как оно началось.

Зависимость

Вскоре после того, как мы с Хён Кён расстались, мне позвонил наш университетский староста. Я удивился, потому что совсем не думал, что кто-то из присутствовавших тогда на встрече захочет со мной связаться. Хотя в тот вечер я, получив по лицу в темном переулке, привлек к себе больше внимания, чем за все годы учебы, близкими друзьями мы не стали и больше не общались. Староста работал в крупной компании. Он занимал довольно высокую должность и вел ничем не примечательный образ жизни. Я принимал участие в планировании убийства президента этой фирмы, но знать этого он не мог. Сколько бы я ни гадал, мне все же было неясно, почему он вдруг решил мне позвонить. Я решил с ним встретиться.

Со дня нашей последней встречи он ничуть не изменился, за исключением того, что его живот стал немного больше. Он по-доброму улыбнулся, протянул ладонь, и мы пожали друг другу руки. Он сказал, что знает хорошее место, и повел меня за собой. Это оказался один из винных баров в районе Апгучжонг, построенный из-за того, что за последние несколько лет интерес к этому напитку крайне вырос. С потолка низко свисали лампы с неярким светом, стены были отделаны деревом и красным кирпичом, в погребе собрались разные виды вин. Мне, как человеку, который выпивал довольно редко, это место показалось немного чудным. Возможно, дело было в своеобразном стиле интерьера, но я в этом не разбирался и просто радовался темноте.

— В последнее время меня так и тянет на бургундские вина.

Он заказал вино с длинным названием, которое я сразу же забыл, а потом добавил:

— А к нему подайте сырную тарелку, но уберите оттуда, пожалуйста, козий сыр.

Мне вспомнилась осень, когда мы заканчивали третий курс. Тогда в ресторанчике, где мы собрались, чтобы отпраздновать это событие, поужинав жареными свиными потрохами и выпив настойки, староста сделал заказ так же уверенно, как и сейчас. В его голосе слышались нотки гордости за то, что он знает такое модное место, а еще некоторая фамильярность, смешанная с отстраненностью.

— Вижу, ты разбираешься в вине?

— Не особо, но ты же сам знаешь — это полезно для делового образа. Как в университете. Тогда тебя считали белой вороной, если у тебя не было белых кроссовок Nike, теперь то же самое происходит с вином. У вас разве не так?

— Это может показаться необычным, но я почти не бываю в коллективе.

— Завидую! Но для корпоративной жизни это все равно полезный навык.

Его суждения о «корпоративной жизни» показались мне странными. Он все продолжал рассказывать о вине. Казалось, что он выучил наизусть весь разворот выходного выпуска еженедельной газеты. Мне рассказать было особо не о чем, поэтому я чувствовал благодарность за такой энтузиазм, но через какое-то время эта лекция стала мне надоедать. Внезапно с вина он переключился на мечты.

— Вот бы мне сейчас на дегустацию по бутылке «Шато Мутон Ротшильд» восемьдесят шестого года, «Шато Марго» девяностого и «Шато О-Брион» двухтысячного… У них просто потрясающий аромат…

Мне вдруг стало интересно, сколько еще названий вин, которые и выговорить-то сложно, он знает.

— Ты пробовал какое-то из них?