Конструктор Шпагин - [4]
Со службы он вернулся другим человеком. От былой лихости не осталось и следа. Хромота словно узду накинула на его стремления и мечты. «Нет уж, теперь баста, — сказал он сам себе, — должно, на веку написано — ходить в плотниках». Решив так, Семен не долго печалился. Он обзавелся семьей, стал крестьянствовать, а с осени колесить с плотницкой артелью по многим городам необъятной Руси.
Малоземелье и недороды испокон веку давили владимирского мужика. С незапамятных времен владимирские крестьяне приучались к ремеслу, чтобы не пойти с сумой. Которые потолковей, шли в богомазы — украшали «святые храмы». Эта профессия считалась наиболее выгодной и заманчивой, и, несмотря на презрительную кличку «владимирские богомазы», в иконописцы стремились многие. Но давалось это дело далеко не всякому. Иконописанием промышляли больше палешане да мстерцы, другие шли в плотники, печники, каменотесы. Исстари повелось в этих местах сызмальства обучать сыновей ремеслу. И Семен Шпагин повел сына по той же исхоженной дорожке…
Они приехали в город уже затемно. С трудом разыскали на постройке около штабелей с лесом занесенную; снегом землянку, где разместилась плотницкая артель. Землянка оказалась довольно просторной и сухой. От раскаленной плиты тянуло теплом, пахло горячими щами. Навстречу вошедшим из-за стола, стоявшего посредине, поднялся небольшой бойкий старичок с козлиной бородкой и хитроватым взглядом.
— Добро пожаловать, почтенные! — приветствовал он. — А уж мы, было, депешу посылать собирались, ждамши-пождамши… Ну, располагайтесь тут на нарах, будьте как дома.
— Благодарствуем! — сказал Семен, крестясь и снимая тулуп. Остальные последовали его примеру, потом сложили вещи, подсунули под нары инструмент, помыли руки в углу у рукомойника и сели за стол к большому артельному чайнику.
— А что, оголец-то проводить приехал али тоже плотничать надумал? — хитровато прищурясь, спросил артельный.
— Думаю к рукомеслу приучать, — ответил Семен.
— Ну-к что ж… его пока к Дарье в помощники поставим, — указал артельный на стряпуху, возившуюся у плиты, — будет щепу собирать.
— Самое его дело! — ответил голос с нар.
— Я согласен! — бойко отозвался Егор.
— Ишь, расторопный малый… А как звать-то тебя? — спросил артельный.
— Егоркой!
— Вона! Выходит, тезки мы с тобой… Я тоже Егорий.
— Теперь два святителя у нас будут, — усмехнулась стряпуха.
— На тебя, Дарья, хоть десять поставь, ты все равно грешить не бросишь.
— Аль позавидовал, угодничек? — огрызнулась Дарья, состроив рожу бородачу на нарах.
— Будя вам! — примиряюще сказал артельный.
— Ну ты, Егорий младший, — позвала Дарья, — пойдем, что ли, за щепками.
Егор выскочил из-за стола и, накинув шубейку, вопросительно взглянул на отца.
— Иди, иди, привыкай! — сказал отец. — Я тоже с этого начинал.
5
Егор быстро освоился с обязанностями помощника стряпухи. С утра принявшись за дело, он до полудня успевал запасти щепок столько, что не сжечь до ночи, и после обеда уходил к отцу: присматривался, кое в чем помогал. Он легко усвоил названия незнакомых инструментов, знал, для чего и как их применять. Присматриваясь к мастерам, приобрел кое-какие навыки и решил сам попробовать плотничать. Как-то набрав горбылей, которые не шли в дело, он потихоньку перетаскал их к землянке. Где-то раздобыл несколько стояков и принялся за дело, задумав сколотить сарай для щепок.
Вечером, возвратясь с работы, плотники удивились:
— Неужто Егорка сбил?
Артельный сам осмотрел сарай, попробовал, крепко ли он сколочен, и остался доволен.
— Да ты, малый, башковит, однако. Ужо я велю, чтобы тебе подыскали какую-нибудь работу на постройке.
После этого разговора Егор стал стараться еще больше и набил щепками сарай до самой крыши.
— Работящ у тебя сын-то, Веденеич, — сказал артельный. — Ты вели-ка ему прийти завтра в обед, погляжу я, не сгодится ли он при деле…
И вот Егора поставили на обстругивание досок. Он взялся за дело горячо и довольно ловко орудовал шершеткой, но доски были сыроваты, неподатливы. Проработав часа два, Егор взмок.
— Золотой ты малый, — осмотрев его работу, сказал артельный, — но жидковат и мал для нашего дела. Побудь пока при стряпухе, а подрастешь я сам возьму тебя в помощники.
Егора эти слова обидели, и он перестал ходить на постройку. Отец, заметив обиду сына, как-то сказал ему:
— Ты не горюй, Егорша. Вот ужо вернемся домой-то, и тебя так поднатаскаю в нашем деле, что любой мастер в подручные возьмет.
— Я и сейчас бы мог, только…
— Ладно, сейчас еще мал… побудь пока при стряпухе, а когда будет тоскливо, приходи ко мне, присматривайся. А на артельного серчать нечего… другой то же бы сказал…
С наступлением морозов к стряпухе Дарье, дородной, краснощекой бабе, повадился бывший матрос, здоровенный детина, Федор Охрименко. Все знали его как участника Цусимского боя. Ходил он в распахнутом бушлате, выставляя напоказ вылинявшую тельняшку, и лихо заламывал бескозырку с потускневшими золотыми буквами: «Сысой Великий».
Как только появлялся «Хведор», стряпуха менялась в лице, добрела и ласково выпроваживала Егора, иногда даже давала семишник на семечки.
— Ты сходи, Егорушка, навести отца да посмотри, что деется на постройке-то…
«Второй фронт» — так называли в годы войны трудовой Урал, кующий оружие Победы. Книга посвящена изображению подвига тружеников Урала в годы Великой Отечественной войны.Писателю удались рельефные самобытные характеры людей с неповторимыми судьбами и их титанический труд по созданию тяжелых и средних танков.В центре — династия семьи мастера-литейщика Клейменова.
В книге «Русские оружейники» впервые собраны воедино четыре повести Германа Нагаева о выдающихся русских конструкторах-оружейниках Федорове, Токареве, Дегтяреве, Шпагине, издававшиеся в разное время.Эти повести были тепло встречены читателями. Некоторые из них переиздавались не только в нашей стране, но и в Чехословакии, Польше, Китае, Венгрии, Болгарии.«Пожалуй, то, что написано Нагаевым о наших славных конструкторах, – писала газета «Советская Россия», – является единственным литературным трудом, добросовестно показывающим развитие советского оружейного производства.
Трилогия Германа Нагаева «Пионеры Вселенной» продиктована целью показать в историческом аспекте зарождение в нашей стране космической науки и техники. Автору удалось не только занимательно и доступно рассказать о творческих поисках и успехах первых исследователей космоса, но и нарисовать запоминающиеся образы Кибальчича, Циолковского, Цандера, изобразить среду и обстановку, в которой приходилось жить и трудиться первооткрывателям космических трасс.
В книге Г.Нагаева "Дегтярев" перед читателем развертывается картина большой трудовой жизни простого русского человека. В.А.Дегтярев, благодаря неутомимой энергии, трудолюбию, беззаветной любви к своей Родине, сделался видным государственным и общественным деятелем, выдающимся конструктором, изобретателем, организатором крупного творческого коллектива.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
«В бурунах» — глава из книги В. Закруткина «Кавказские записки». Эта глава посвящена боевым действиям донцов-кавалеристов гвардейского корпуса генерал-лейтенанта А. Г. Селиванова в дни боев на Кавказе в 1942 году.
Михаил Сергеевич Колесников известен читателю своими книгами «Сухэ-Батор», «Рудник Солнечный», «Повести о дружбе», «Удар, рассекающий горы» и другими.Бескрайняя сибирская тайга, ковыльные степи и знойные пустыни Монголии, Крайний Север, новый Китай — вот та обстановка, в которой живут и действуют герои его произведений. Это мир сильных, мужественных людей, непреклонно идущих к своей цели и побеждающих. Это мир, насыщенный романтикой дальних странствий.Судьба военного журналиста забрасывала М. Колесникова в самые отдаленные уголки нашей Родины; побывал он и в Монголии, и в Китае, и в далекой Индонезии, и в других местах.Сборник рассказов «Большие расстояния» посвящен людям ратного труда — солдатам, матросам и офицерам.М. Колесников — член Союза советских писателей, член редколлегии журнала «Советский воин».
На подступах к одному из городов Прикарпатья идут бои. Фашистские войска отступают. Оставляя город, эсэсовцы по приказу из Берлина увозят местного инженера-изобретателя Ростислава Крылача и чертежи его важного изобретения — аппарата, позволяющего добывать остаточную нефть, снова вводить в строй старые промыслы. В пути Крылач пытается бежать, но погибает.Прошли годы. На небольшом нефтепромысле в Прикарпатье молодой инженер Иван Бранюк продолжает дело своего погибшего дяди — Ростислава Крылача.За изобретением Ивана Бранюка и чертежами Крылача (их при отступлении немецко-фашистских войск бандит-бандеровец Коленда спрятал в тайнике на советской территории) охотятся дельцы иностранной нефтяной компании.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.