Константиновский равелин - [7]
. Евгений»
Да, она многое прочитала между строк! Ответное письмо дышало доверием и нежностью. Евсеев столько раз перечитал его, что даже выучил на память! Оказывается, она тоже не забывала его и в душе ее теплилась надежда, что их встреча была не последней. Правда, ее немного удивила его замкнутость, но как потом она поняла, это только говорило о его добропорядочности и серьезности. Она тоже с нетерпением будет ждать его нового письма и новых вестей о нем! И еще... (она тоже будет откровенна!)... Еще бы ей хотелось вновь увидеть его. Пусть даже, как тогда, — в дождь, в непогоду, но
2*
19
таким, каким она его запомнила, — и строгим, и сдержанным, и веселым...
Впервые Евсеев ощутил, что он по-настоящему любим женщиной. II это неизведанное, острое, дурманящее чувство наливало мускулы силон, делало моложе, стройней, красивей. II все же оно запоздало на много лет. Теперь ему уже не хотелось петь, кричать, дурачиться и целовать прохожих, как когда-то в детстве, когда был безответно влюблен в свою одноклассницу, красивую, но непомерно гордую и совершенно пустую! Легкая грусть была примешана к этой любви. Он был скуп на проявления чувств н также скупо, по-мужски, поделился всем с Михайловым. Михайлов выслушал его очень серьезно и не менее серьезно сказал:
— Ты должен обязательно поехать к ней!
— Ну зачем это... — неуверенно возразил Евсеев, слегка краснея от того, что Михайлов угадал его мысли, но с этих пор он стал исподволь готовиться к поездке п Поти, наметив ее на июль.
Шли дни, шли от него к пей н обратно письма, и с каждым письмом они становились ближе друг другу, и с каждой новой строкой все острее и острее чувствовали, как им обоим не хватает друг друга.
И вдруг — война!
Посыпались с неба бомбы; в голубоватых волнах закачались рогатые мины; падали в море проигравшие в высоте истребители; железные палубы кораблей окрасились кровыо; стотонными от недосыпания руками держались за рукоятки перископов упрямые командиры подводных лодок; сплевывая соленую воду, мчались на торпедных катерах мальчишки-лейтенанты навстречу воющему шквалу огня — шла война! 11 в этом бешеном водовороте, среди недосыпаний, самоотречений, среди нечеловеческого напряжения, среди бомбежек, пожаров и смерти Евсеев все больше думал о своей любви и все меньше писал о ней. И все же была надежда, что все кончится хорошо, что будет еще встреча, о которой столько мечталось... И вот теперь...
Ирина! Разве он забыл ее? Нет, неправда! Он старался, он хотел это сделать, он знал, что так нужно, но не смог!
Во всем виноват Михайлов — это он так живо вновь напомнил о ней. И хорошо, что он ничего не передал с
\
ним. Так будет лучше, так будет правильней — не нужно ни лишних переживаний, пи слез...
Распаляемый этими мыслями, Евсеев все время ускорял шаги. Так незаметно для себя он вновь пришел к Графской пристани, где его должен был ожидать катер. Катер действительно стоял у пристани. Евсеев быстро сбежал по ступенькам вниз.
— Заводи мотор! — крикнул главстаршина Юре* занскнй, еще издали увидев капитана 3 ранга, и когда тот ступил на борт, катер глухо содрогал палубу застоявшимся двигателем.
— Отваливай! — приказал Евсеев.
Медленно описав полуокружность, катер взял курс на равелин. Евсеев внимательно всматривался в обрывистые берега Северной стороны. Там, казалось, все было спокойно, только нервирующе близко, где-то за Братским кладбищем, раздавалась автоматная и пулеметная стрельба. К ней, затаив дыхание, прислушивались все его спутники — не верилось, что бой может идти так близко от Севастополя.
Моторист прибавил обороты, и смена монотонного, уже надоевшего ритма мотора подействовала на людей ободряюще. Быстро прошли мимо Михайловского равелина, над крышей которого торчали стволы зенитных орудий. Правее, на ровной площадке обрыва из желтого ракушечника, спешно строилась пехотная часть.
Евсеев пристрастно отнесся к их действиям, старался уловить нервозность и суетливость в поведении, но нет,— пехотинцы строились быстро п без излишней суеты.
Когда катер проходил мимо, они уже застыли в ровных напряженных шеренгах. Стоя перед ними, командир что-то читал с листка. Слов не было слышно, только пойманной бабочкой трепетал на ветру зажатый его пальцами белый квадратик бумаги.
Евсеев посмотрел вперел: бисерной ниткой лежали боны, преграждающие вход в бухту. Они тянулись наискосок. начинаясь у городского берега н достигая оконечности Северной стороны, где массивной каменной подковой, зияя древними бойницами, таинственный и суровый стоял Константиновский равелин. Сам не зная почему, Евсеев попытался вспомнить историю его возникновения, но из всего когла-то слышанного в памяти сохранилось, что заложен он был еще Суворовым на бе-
регу Ахтиарской бухты в тысяча семьсот каком-то году (в каком, Евсеев вспомнить не мог) для защиты бухты и города от пиратских набегов. Был он массивен и грозен, имел два ряда бойниц и около сотни пушек. 11о все это было когда-то. Теперь равелин стал приземистее, будто и камни чувствовали старость, а в бойницах, в полутемноте и влаге, словно зеленый плюш, стлался по камням короткий, будто остриженный под машинку, мох. Уже давно не видели эти бойницы пушек, да и сам равелин, потеряв прежнее значение, стал обыкновенным рейдовым постом наблюдения и связи. Сейчас там находилось несколько десятков человек из команды охраны рейда.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.