Константин Великий - [51]

Руины Большого дворца Константина также являются отхожим местом…

Редко можно увидеть где-то еще на свете столь дикое пренебрежение к памяти одного из величайших людей мировой истории. Мириться с этим варварством, по моему убеждению, человечество не имеет право.

Но что тут можно сделать? Обратиться к жителям Стамбула с просьбой, чтобы они не использовали священные камни как отхожее место?

Впрочем, есть идея получше — вернуть Стамбулу его законное имя — Константинополь. Может быть, тогда его жители сами всё поймут и их не надо будет ни о чем просить?

Наивные мечты?..

* * *

Французский историк Рамбо называл Византию «искусственным образованием, управлявшим двадцатью различными национальностями и объединявшим их в формуле: один повелитель, одна вера». Чтобы дать Империи недостающие ей единство и силу, нужна была хорошая администрация. Константин прекрасно это понимал.

В его новой столице учреждения Римской империи продолжали существовать, казалось бы, в прежнем виде. Но суть некоторых из них изменилась. Например, сенат. Вместе с двором Константин перевел его из Рима на берег Босфора. Но здесь это было уже иное учреждение — малочисленное собрание высших сановников, подчиненных воле государя.

Сенаторскую аристократию Константин разделил на восемнадцать разрядов, каждый из них отвечал своей должности. Высшие из них назывались: магистр, проконсул, патриций, протоспафарий. На административном византийском языке высший сановник обозначался двумя наименованиями, одно указывало его ранг, другое — должность. Например, протоспафарий и глава финансового ведомства. Магистр и доместик схол — высший глава армии. И только император мог включить новое лицо в состав сенаторской знати.

Определяя роль чиновника, Константин говорил: собирать налоги аккуратно, но не притесняя подданных и воздерживаясь от взяточничества. Он желал видеть чиновника, который проводит «политику чистых рук».

* * *

В Константинополе изменила свой характер и сама императорская власть. Именно с Константина и его первой христианской столицы стало развиваться новое представление о власти государя. Император становился отныне владыкой государства по божественному праву. Он был избран Богом и обладал абсолютной властью.

Более того — император приравнивался к Богу.

Эта традиция, поначалу чуждая Риму эпохи Константина, была близка и понятна Египту времен фараонов. Именно оттуда, с Востока, перешли в Византию многие дворцовые церемонии. Это и восточная, явно чрезмерная роскошь, и сложный церемониал, и необыкновенно многочисленный двор, окружавший императора. Во время аудиенции подданные были обязаны падать перед ним на колени (как мы помним, этот обычай в Римской империи ввел Диоклетиан).

Именно с эпохи Константина личность государя считалась священной, и ко всему, что он делал и что его окружало, прилагался тот же эпитет. Императорский дворец назывался священным двором. Указы, издаваемые государем, совершаемые им деяния, защищавшая его охрана — все именовалось священным.

Чтобы подчеркнуть этот новый характер императорской власти, простая одежда цезарей была заменена пышным облачением. Цезарю было положено носить богато украшенную тунику. Сам император на людях был неизменно одет в пурпур. Во время церемоний он держал в руке скипетр и носил на голове корону с жемчугами и драгоценными каменьями. Когда он отправлялся в военный поход, на нем были золотой панцирь и великолепный шлем.

Начиная с 326 года, с торжества виценналий — двадцатилетия правления — Константин стал носить диадему, традиционный символ абсолютной императорской власти. Торжественная церемония помазания императора тоже подчеркивала характер его власти как отражение власти божества. Весь этот сложный этикет отделил царя от остального человечества. Император уже был не человек, но — почти Бог.

* * *

Такому внешнему возвеличиванию соответствовали и колоссальные статуи Константина. Например, одна из них, установленная на римском Капитолии, во дворце Консерватории, достигала десяти метров в высоту. При том что император был изображен сидя.

Итальянский историк Балдинелли так описал свои впечатления от колосса: «Это был новый тип императорской статуи, которая возвышала правителя над смертными. Это было почти культовое сооружение…Безжизненное лицо оживлено только огромными глазами, из которых льется магическая сила взгляда и одухотворенность…»

В своем титуле слово «непобедимый» Константин заменил на более активное — «победитель». С тех же пор в его изображениях на монетах и медальонах появился нимб вокруг головы. Впрочем, в своем превозношении он знал меру. Когда панегирист во время виценналий предложил увековечить в его титуле слово «божественный», император строго запретил это делать.

Но возвышение верховной власти для Константина с самого начала было связано с авторитетом всего императорского дома — его династии Флавиев. Значение династических сил он осознал еще в юности. Многие его внутриполитические соглашения отмечены династическими связями, вспомним хотя бы его инициативу по заключению брачного союза его сестры Констанции с потенциальным врагом Лицинием.