Консервативная революция в германии 1918-1932 - [18]

Шрифт
Интервал

Таково было положение, которое лагерь «Консервативной революции» занимал накануне Первой мировой войны. Партии, которые именуют себя консервативными, не были в состоянии прочувствовать, насколько глубоко они проникнуты духом презираемого ими либерального XIX столетия. Их «консерватизм» сведен к реакционной сосредоточенности на пустых формах прошлого. Движения, выступающие за «реформы справа», христианские-социалы Штёкера, пангерманисты, партии Шёнерера и Люгера отличаются друг от друга лишь в незначительных деталях. Только единичные и одинокие мыслители осознают, что консерватизм — это вовсе не бессмысленное цепляние за «статус кво». Кроме них на арене есть только два находящихся вне времени странноватых движения, требования которых не касаются внешнего обустройства. Фёлькише с их утопическим стремлением повернуть время вспять и остановить произошедшее много веков назад расовое и национальное смешение. И молодежное движение с их требованием освободиться от фальшивых установок и правом юношества развиваться по собственным законам. Эти два течения и немногие одинокие мыслители стали источниками, в которых «немецкое движение» черпало силы после 1918 года.

2.3. Война


Мы уже говорили, что всё то, что позже произошло в Германии, надо анализировать, принимая Ницше как точку отсчета. Но кроме него было ещё кое-что, что имело для идей «Консервативной революции» решающее значение: Первая мировая война. В отношении последующих десятилетий для Германии непреложной была максима: война — мать всех вещей. Мировая война 1914-1918 годов вызвала к жизни «немецкое восстание», до сих пор непрерывно потрясающее Западную Европу. Война стала мерилом всего, именно она создала установки, кардинально разведя позиции разных политических лагерей.

«Немецкого движения» это касается в особенности. Эрнст Юнгер как-то произнес слова, ставшие лозунгом целого поколения: «Война — это наш отец, она породила нас в раскаленных траншеях как новое поколение... Эта молодежь в самом страшном месте мира добилась осознания того, что более невозможно следовать по старому пути и надо искать новый». Есть рисунок, сделанный выходцем из молодежного движения, графиком Паулем Вебером. На переднем плане изображена группа марширующей бюндише молодежи, а за ней неотчетливо видны шествующие в том же самом направлении павшие фронтовики. Это было символом всего «немецкого движения» послевоенного периода. Одним из основополагающих консервативных воззрений является представление о том, что мертвые причастны к настоящему дню, равно как еще не рожденные

люди. В первую очередь это касается павших на войнах; став незримо присутствующими мучениками, они превращаются в образцы для поведения и поступков.

Сложно описать, что Первая мировая война значила для «немецкого движения». Уже с высоты нынешнего времени можно сказать, что военные переживания прошли три фазы. Опять же немаловажным является то, воспринимает ли человек войну из окопа или из тыла: от этого зависит острота восприятия с ним происходящего. В первые недели немецкое общество пребывало в состоянии опьянения от начала боевых действий, в конце войны оказалось в аналогичном состоянии от нежданного поражения. Однако самые глубокие переживания приходятся на военные будни, вполне трезвые и однообразные годы фронтовой жизни.

Начало войны летом 1914 года воспринималось как пламя газовой горелки, которое переплавляло партийные противоречия, устраняло классовые барьеры, нивелировало различия вероисповеданий и ландшафтов, делая ощутимыми ожидаемые единство и целостность народа, о которых государство эпохи правления Вильгельма II могло только мечтать. Этому пьянящему порыву поддались даже самые трезвые и скептические наблюдатели, к числу которых можно отнести Томаса Манна. В сентябре 1914 года он записал: «Если мы вспомним самое начало, едва ли можно забыть первые дни, когда более не было необходимости цепляться за старое! Мы не поверили в войну, нашего политического чутья не хватило, чтобы постигнуть неизбежность европейской катастрофы. Мы были нравственными существами и как таковые мы видели, что это испытание или что-то большее; то, что мы ожидали с таким нетерпением; в глубине души мы чувствовали, что больше мир не может продолжаться... Это было неведомым, ранее никогда не испытанным чувством, мощнейшим и восторженным единением нации, готовностью к самым серьезным испытаниям. Это была готовность и радикальная решительность, каких ещё не знала до этого момента история».

Таким образом, война должна была стать чистилищем, способным избавить от всей фальши и половинчатости вильгельмовской империи. Томас Манн писал: «Война! Это было очищение и высвобождение, как мы это чувствовали, а еще огромная надежда. Поэты говорили только об этом, только об этом. Что такое империя? Что такое торговое господство? Что такое победа, в конце концов? ... То, что воодушевляло поэтов. Война сама по себе была испытанием, нравственной необходимостью». Подобные переживания, испытываемые молодыми добровольцами, становятся частью символичного боя при Лангмарке, в котором они понесли большие потери. Об этом сражении в оперативных сводках верховного командования от 11 ноября 1914 года лаконично сообщалось: «К западу от Ланге-марка молодые полки с пением «Германия превыше всего» прорвали первую линию обороны противника и захватили его позиции».


Еще от автора Армин Молер
Фашизм как стиль

Выдающийся немецкий социолог Армин Молер (1920–2003) в своем знаменитом эссе «Фашизм как стиль» (1973) исследует проблему типологии фашизма и правого тоталитаризма в целом.Он указывает на однобокость и примитивизм как марксистских, так и либеральных подходов к этим явлениям политической жизни Европы. Общим признаком фашистских режимов Молер называет специфический стиль, определяющий теорию и практику «чумы XX века».


Рекомендуем почитать
Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917

Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.


Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.


Продолжим наши игры+Кандибобер

Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.


Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты

«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.


Историческое образование, наука и историки сибирской периферии в годы сталинизма

Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.


Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?

Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.