Конклав - [48]
17
В зале Климента, где совы спят в дневные часы, как, впрочем, и в каждой комнате дворца, совершался похоронный обряд по кардиналу Дзелиндо Маскерони. С рассветом «хищники», доставленные Назалли Рокка, принялись за борьбу с летучими мышами. Но самым главным врагом летучих мышей был, конечно, свет: по всему дворцу, чтобы напугать мышей, были зажжены факелы и фонарики.
Похоронный обряд совершался тремя кардиналами курии: Рондони, Раканелли и Ло Кашио, работавшими бок о бок с покойным многие годы, в специально предназначенном для подобных церемоний месте, где и было выставлено для прощания тело скончавшегося кардинала. Никакого пения, никаких гостей со стороны, никого из итальянского правительства.
А после церемонии родственники покойного могут забрать тело во Фраскати; в местном соборе кардинала и похоронят.
Торжественную церемонию начал кардинал-декан Антонио Лепорати. Во время его речи остальные сидели напротив гроба. Время от времени Лепорати отвлекался от созерцания гроба и свечей, чтобы взглянуть на потолок, где устроились совы, беспокоясь – не помешают ли. Четыре гвардейца стояли по углам открытого гроба в почетном карауле.
Из первого ряда камерленг бросил последний взгляд на лицо усопшего, приведенное в порядок сострадательными руками секретаря кардинала.
Единственным напоминанием о скандальном происшествии был лейтенант Капплмюллер с полуспрятанным под шлемом непроницаемым лицом, стоявший в почетном карауле у гроба князя Церкви. Казалось, что актеры этой трагедии после того катарсиса не могут никак расстаться в последнем прощании. В глубине зала стояла небольшая толпа прелатов, среди которых различались монсеньоры Томмазини и Сквардзони, смущенные неуместностью присутствия молодого офицера.
В своей долгой речи с многочисленными паузами Лепорати пересказал жизнь покойного, посвятившего ее блестящему и строгому исполнению должности префекта Конгрегации по вероучению. Не оставил в стороне и упоминание, среди возможных причин такой неожиданной смерти, беспокойства скончавшегося по участию в компромиссах того трудного выбора, которым заняты были почти все присутствующие, и окончательное решение которого должно было примирить Ватикан с Римом.
В этот момент камерленг, сидящий неподалеку от Капплмюллера, заметил, по чуть вздрогнувшей его фигуре, еле заметную дрожь лейтенанта.
В первом ряду, в нескольких метрах от Веронелли, сидел архиепископ униатов Стелипин. Несколько раз Веронелли скрестился с ним растроганным взглядом, возможно с единственным из присутствующих, в глазах которого, в продолжении всей речи Лепорати, были настоящие слезы. Этот человек, не зная о том, что видел камерленг, предполагал, каким будет конец этой ночи. Надо будет поговорить с ним с глазу на глаз и, не отрицая его способностей к предсказанию, еще раз указать – на ком лежит настоящая ответственность за проведение конклава.
Антонио Лепорати закончил церемонию.
Похоронный обряд завершился, гроб с телом кардинала задвинули в «стену Льва», и кардиналы отправились по своим кельям.
Вот еще один день оказался «пустым», во второй раз, опять все в глубокой печали: после смерти архиепископа из Буэнос-Айреса, Эмануэле Контради, еще одна смерть. Тень принудительного заключения в этом месте, наводненном летучими мышами, как старое средневековое бедствие, защищаемого котами и курами, как заброшенная скала, растянулась.
Казалось, единственный путь – в обмен на этот бесконечный конклав – это дорога, открытая Контради и Маскерони: во-первых, после изнуряющего страдания, как тяжелого, так и заслуженного, во-вторых, со скоростью света, будто бы кто-то не хотел упустить уникальный случай. Существовало и такое: все еще в ушах некоторых звучали слова Стелипина, сказанные им в момент, когда Маскерони покидал башню Сан Джованни, чтобы пойти и умереть, – «что-то произойдет… и это свалят на нас». Просто было поверить в достоверность прозвучавших слов в этой атмосфере, отягощенной очередным спадом, теперь уже случившимся по причине внезапной смерти человека, «обрушенного» инерцией конклава и ушедшего всего только сутки назад.
Кто следующий, к кому теперь это будет иметь отношение, в суете призраков и сегодняшней неопределенности?
К Стелипину, с его тревогой, заражающей остальных, за будущее Церкви и человечества, с его приглашением вернуться к истокам, к единственной персоне, далекой от прогресса?
К Лепорати, эрудированному итальянцу и «западнику», который приведет к апогею первородство Рима и имеющему сноровку искусно составлять самые что ни на есть политические отчеты, называемые здесь пастырскими заботами?
К архиепископу из Дар-эс-Салама, чья слава заклинателя злых духов, при наличии Зла в сердце Церкви, действует, как взрывное устройство, и напоминает о магических силах и апокалипсической старине?
К маронитскому архиепископу, фаталисту, Абдулле Жозефу Селиму, голос которого поднимается для контрибуции, слегка окрашенной мудростью?
К кардиналу, экс-трапписту, большому аскету для самого себя, Пайде, испытывающему веру экуминистическим диалогом?
К Набилу Юсеффу, палестинцу, у которого тоже есть возможность подняться на престол Петра, поскольку он – пастор борющегося народа, к тому же, ставший символом всех угнетенных и их побед во имя справедливости?
Роман итальянского писателя и поэта Роберто Пацци посвящен последним дням жизни Николая II и его семьи, проведенным в доме Ипатьева в Екатеринбурге. Параллельно этой сюжетной линии развивается и другая – через Сибирь идет на помощь царю верный ему Преображенский полк. Книга лишь частично опирается на реальные события.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.