Конклав - [47]
– Почему-то в течение всей дискуссии, которая длилась и длилась, все они, выдвигая различные отговорки о самих себе, намекали на одну и ту же персону, не называя имени, – уточнил Мальвецци.
– Ты действительно знаешь, что среди африканцев есть заклинатель злых духов? – спросил Веронелли, сомневаясь в искренности и решительности туринца. Затем, не замечая замешательства замолчавшего Мальвецци, коротко его спросил – кто тот черный кардинал.
– Танзанец, архиепископ из Дар-эс-Салама, Леопольд Альберт Угамва, – ответил Мальвецци. И добавил, что в конце разговора, же ближе к ночи, Угамва признался, что изгонял демонов из многих душ его епархии, правда, никогда не знал окончательных результатов.
Веронелли постарался вспомнить лицо этого африканского преосвященного, но ему никак не удавалось выделить его физиономию среди других африканцев, которые на заседаниях в Сикстинской капелле сидели близко он него, в первом ряду, справа от его трона.
И только по особенностям личности того, которые ему описал Мальвецци, он извлек наконец из памяти: когда ненадолго останавливал свой взгляд на этой группе, видел огромные, невероятной величины глаза, круглые, чернющие, постоянно чуть прикрытые, будто он задумывал сейчас же начать давить мятежников. Теперь да, на память пришел свет тех глаз, когда их взгляды перекрещивались…
Кто знает, но почему-то в тот же момент он представил накрашенные веки и подведенные глаза мертвого Маскерони. Да, он рассказал о внезапной смерти Маскерони от инфаркта кардиналу Мальвецци, который после этого сообщения повторял одно и то же, что-то его беспокоящее: «Так вот почему! Вот почему!..»
– Что «почему»?
– Вот почему он не хотел уходить. Вот почему все время трогал лоб, будто хотел отогнать то, что его мучило; даже Пайде не понял, что происходит, и все советовал ему уйти. Но больше всего тогда, после ухода Маскерони, удивила реакция Стелипина – он предсказывал трагедию, но относился к ней, как к следствию тяжести проведения конклава…
– Какая трагедия?
– Он не уточнил, вот слова Стелипина: «Боюсь, что с ним что-то произойдет… и это свалят на нас…»
Похоже, украинскому старцу, подумал камерленг, дано пророчествовать. Лучше было бы не уточнять его печальное пророчество; правду надо скрыть, она не должна обнаружиться.
– Что будем делать завтра? Все равно голосовать? – спросил Мальвецци.
– Нет, Мальвецци, объявим день траура по Маскерони.
– Да, лучше так. Знаешь, мы ушли из бастиона Сан Джованни еще в большей нерешительности, чем прежде.
И как быть… как быть, если этот африканец, который умеет изгонять реальных дьяволов, нагоняет страх на всех, здесь присутствующих?
Но Веронелли не хотел продолжать этот разговор. И так слишком много тревожного вокруг. Прежде всего, необходимо упорядочить все, что связано с кардиналом Дзелиндо Маскерони, префектом Конгрегации по вероучению. Найдутся способы обставить все в пределах приличий, несмотря на собственное раздражение по поводу скандального ухода Маскерони со сцены.
Затем нужно найти Стелипина, предусмотрительным он оказался и с даром провидения в такой трудный для конклава момент, этот его дар, кажется, даст ценные плоды – выберут африканца.
Веронелли попросил прощения у Мальвецци за поздний визит, пожелал ему доброй ночи, хотя уже появились первые лучи света, и кто-то за окнами напротив, с желтыми освещенными стеклами, уже встал и потихоньку двигался по комнате.
Единственным положительным в первых лучах солнца, после этой страшной ночи, было то, что летучие мыши попрятались по углам, освободив поле действия котам и курам…
Вернувшись в свои апартаменты, встретил ожидавшего его Сквардзони:
– Ваше Высокопреосвященство, программа похорон уже составлена и можно отдавать следующие распоряжения.
– Уже? Вот хорошо-то… Скажите, а вы знали что-либо подобное об этом человеке?
– Нет, Ваше Высокопреосвященство, кардинал Дзелиндо Маскерони был краеугольным камнем главных принципов, я никогда не слышал ничего порочившего честь его персоны.
– У него в Лукке сестра и брат. Сообщите им от моего имени эту печальную весть и сопроводите соответствующими словами. Мне хотелось бы позднее поговорить с офицером гвардейцев, как его зовут?
– Капплмюллер, Ханс Капплмюллер.
– Не знаю когда найду момент для разговора с ним, завтра будет день, когда и вздохнуть-то будет некогда… Я уже объяснил это кардиналу из Турина, Мальвецци. Вам уже кто-нибудь задавал вопросы?
– Некоторые коллеги, и я всем даю одно и то же объяснение. Но вот что странно. Кажется, никого это не интересуют… никто не проявляет любопытства к деталям происшедшего, чего мы и боялись.
– И… как Вам кажется – почему?
– Не могу сказать с уверенностью… Но, может быть… Может быть потому, что его никто не любил, этого бедного кардинала. Мог бы просто жить своей жизнью… В конце концов, было бы более человечно…
Камерленг, уже надевавший нагрудный крест, кардинальскую шапочку и алую мантию, порывисто обернулся к секретарю:
– Монсеньор Сквардзони! Делаю вид, что не услышал Ваших последних слов. Жена Цезаря вне подозрений! Мы подобны этой жене: только Церковь – это жена Христа. На этот раз из сострадания я Вас прощаю; да! однако, никогда с Вами не соглашусь; помните – какие одеяния на нас!
Роман итальянского писателя и поэта Роберто Пацци посвящен последним дням жизни Николая II и его семьи, проведенным в доме Ипатьева в Екатеринбурге. Параллельно этой сюжетной линии развивается и другая – через Сибирь идет на помощь царю верный ему Преображенский полк. Книга лишь частично опирается на реальные события.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.