Конкистадор - [2]

Лусеро удивилась легковерности Фернандо при их расставании в Кордове:

– Неужели ты всерьез думал, что я могла оставить своего мужа без поддержки и не последовать за ним?

Чтобы избежать возражений со стороны своей матери и доктора Акосты, она притворилась покорной, держа в секрете свой побег в Кадис. До места она добралась в сопровождении одного погонщика из «новых христиан». Впрочем, ее будущее материнство вызывало уважение окружающих, удерживая от тех соблазнов, которые могла внушить ее молодость. Так она и оказалась в Кадисе, чтобы вновь пересечь Океан, но теперь уже в женском обличье.

Все возражения Куэваса оказались бесполезны. Поскольку дон Алонсо одобрял все, что сделала Лусеро, и лишь от него зависело быть ей на корабле или нет, молодой человек смирился. По закону во флотилию допускались только мужчины. Изначально короли дали согласие на погрузку тысячи двухсот человек, однако с учетом всех тех, кто получил разрешение в последнюю минуту, а также тех, кто прятался на кораблях, чтобы объявиться лишь после выхода в открытое море, их численность перевалила за тысячу шестьсот. Кроме того, на кораблях более или менее тайно находились несколько переодетых женщин низкого происхождения, которые следовали за своими возлюбленными – моряками или солдатами. Таким образом, единственной женщиной, которая оказалась на корабле на законных основаниях с разрешения капитана, была Лусеро, хотя самого адмирала не стали ставить об этом в известность до выхода в море.

25 сентября 1493 года еще до восхода солнца участники экспедиции вышли из Кадиса. На Канарских островах они закупили телят, коз и овец, чтобы разводить этих животных на острове Эспаньола, а также кур и другую домашнюю птицу.

На каракку Охеды, палуба которой превратилась в стойло для лошадей, погрузили еще восемь свиней, которые впоследствии сбежав в горы, необычайно размножились на новых землях и образовали там целые дикие стада. Лекари и знахари экспедиции также захватили с собой с Канарских островов семена апельсиновых деревьев, лимонов и других фруктов, чтобы развести на вновь открытых островах те сады, что в древности дали Канарам название Сады Гесперид.

Куэвас беспокоился за здоровье своей жены. Оставались считанные месяцы до родов, и он опасался трудностей экспедиции и тяжелых последствий. Однако это плавание оказалось таким же простым и приятным, как и первое. Почти все время шли под попутным ветром, да и море оставалось спокойным. К тому же Охеда разместил семью Куэваса рядом с собой, в кормовой надстройке.

Как и в прошлый раз, им встречались целые острова плавучей травы на неподвижной поверхности Океана, большие стаи попугаев и тропических птиц. Земля была уже близко. Поскольку Фернандо и Лусеро были единственными на этом корабле, кто участвовал в предыдущем плавании, то держались они с уверенностью заядлых мореплавателей, а дон Алонсо и оба его помощника их внимательно слушали.

По сравнению со своим первым плаванием адмирал изменил маршрут, взяв южнее. Ему хотелось увидеть острова, населенные карибами, о которых со страхом рассказывали пугливые обитатели побережья Эспаньолы. Так он обнаружил небольшие Антильские острова, которые образуют почти полукруг от восточной оконечности Пуэрто-Рико до побережья Парии в Южной Америке, своеобразный барьер из островов между так называемым Карибским морем и остальной частью Океана.

Первый остров, возникший перед их глазами, Колумб назвал Доминикой[5], поскольку это произошло в воскресенье; второй получил имя Маригаланте, в честь корабля на котором он плыл, а третий, самый большой, он окрестил Гваделупе, потому как обещал монахам монастыря Святой девы Гваделупской в Эстремадуре, в то время одному из самых знаменитых во всей Испании, дать это название какой-нибудь из первых открытых земель.

Все эти покрытые буйной растительностью вулканические острова, выраставшие из синевы моря, словно гигантские зеленые пирамиды, были населены воинственными людьми, которые осыпали членов экспедиции тучами стрел или готовили им засады и ловушки в джунглях.

Охеда несколько раз высаживался на островах по приказу адмирала, чтобы сразиться с отважными индейцами, однако никогда не разрешал Куэвасу участвовать в этих коротких вылазках. Тот должен был заботиться о своей жене.

По возвращении дон Алонсо и его люди рассказывали о человеческих останках, обнаруженных ими в хижинах этих людоедов. Расчлененные трупы были подвешены к крышам жилищ и провяливались на воздухе, превращаясь в копченое мясо. В стоявшем на огне горшке испанцы обнаружили куски человеческой плоти вперемешку с мясом гусей и попугаев. При этом Охеда с безграничным энтузиазмом, свойственным его темпераментному характеру, описывал красоты тропиков, которые он впервые увидел, ароматы цветов и древесной смолы, многоцветье шелковистого оперения птиц, порхание диких голубей и горлинок.

На некоторых островах Карибского моря приходилось вступать в сражения с местными жителями, и испанцы были поражены тем, что индейские женщины сражались наравне с мужчинами. Несомненно, это были те самые амазонки, о которых испанцам рассказывали в первом плавании. Они так лихо пускали свои стрелы, что ранили нескольких христиан, насквозь пробив щиты, которыми те прикрывались.