Конгревова ракета - [110]
2016
Есть будущее
В последние уже не годы, а десятилетия одним из самых ходовых является выражение «нет будущего» и его производные – «будущее не просматривается», «отсутствие перспектив» и так далее. Часто приходится слышать подобное и по отношению к литературе.
Вообще русскую литературу систематически хоронят. Началось это еще в те времена, когда она только-только рождалась. Но сегодня мы слышим несмолкаемый и дружный хор: «Русская литература умирает, у нее нет будущего». Винят в этом, как ни странно, не писателей, а читателей. Точнее, людей, которые должны бы читать, но не читают.
Тиражи книг падают, электронные и аудиокниги, на которые несколько лет назад у издателей была надежда, не пользуются популярностью; интерес к толстым журналам ничтожен, литературные премии на грани закрытия, так как резонанс в обществе на них минимален, да и награждать, как сообщают по секрету некоторые организаторы и члены жюри, часто бывает по большому счету некого…
На все это накладываются следующие один за другим финансовые кризисы, волны инфляции, сокращения зарплат… В общем, уныние и безнадега. И вздохи: «Нет будущего у литературы. Разве что у кулинарной…»
Нет, есть будущее. Будут у нас еще очереди за прозой и поэзией, будет всенародное обсуждение произведений, встанет в один ряд с Пушкиным, Львом Толстым, Чеховым, Булгаковым, Шолоховым, Ахматовой, Солженицыным, Бродским, Распутиным кто-то из тех, кто сегодня пытается связать на бумаге или в компьютере свои первые фразы.
Но для этого нужно прикладывать усилия. Двигать литературу, будить традиционно ленивых русских литераторов, тормошить вялых и робких молодых, мнущихся на краешке литературного поля.
Становится аксиомой мысль, что литературу сегодня определяет поколение нулевых. Одни говорят об этом с радостью, другие с раздражением. Ссылаются на количество издающихся книг представителей этого поколения, присутствие в финалах разнообразных премий, появление на экране телевизора.
Скорее тут уместнее слово не «определяет», а «представляет». Определять должно уже поколение десятых, тех, кто заявил о себе пять-семь лет назад. Но этого поколения мы сегодня, в конце 2016 года, не видим. Есть несколько подающих надежды авторов. Надежды они подают размеренно и долго, подобно проблесковому маячку забуксовавшей машины…
К поколению нулевых, как правило, относят тех, кто дебютировал в первой половине десятилетия. Условно от самого молодого и раннего Сергея Шаргунова (2000) до Германа Садулаева и Андрея Рубанова (2005). А скажем, Сергея Самсонова или Александра Снегирёва, ровесников Шаргунова, дебютировавших в 2006–2007 годах, относят к следующему поколению… Конечно, это все условно и зыбко, но тем не менее. Вот и Александр Архангельский недавно пригласил к себе в передачу о новом литературном поколении как представителей этого поколения Алису Ганиеву, Елизавету Александрову-Зорину того же Александра Снегирёва, которые публикуются уже второе десятилетие…
Большинству писателей поколения нулевых нынче далеко за сорок. В советское время это период выхода из ранга молодых писателей, но в истории русской литературы в целом – возраст почти преклонный. Писателей с длинной творческой биографией можно пересчитать по пальцам. Зато тех, кто успел создать великое за десять-пятнадцать лет – предостаточно.
Необходимо использовать свою творческую молодость на всю катушку. Мало регулярно выносить на суд читателей хорошие произведения. Нужно большее. Нужно оглушить читателя своей прозой. И одного удара для оглушения мало. Почти все большие писатели позапрошлого, прошлого и начала этого веков поражают мощью напора в первые годы выхода к читателю. Иногда невозможно поверить, как, когда молодой автор успевал столько писать.
Например, Гоголь. «Вечера на хуторе близ Диканьки» он стал писать весной 1829 года; ему только-только исполнилось двадцать лет. В сентябре 1831 года вышла первая книга повестей, в начале 1832-го – вторая. Объем в целом более трехсот книжных страниц… Параллельно с повестями Гоголь писал роман «Гетьман», служил в государственных учреждениях, давал уроки… В январе 1835-го вышли «Арабески» (18 повестей и статей), через месяц – «Миргород» (четыре повести). В мае того же года закончена первая редакция «Женитьбы», осенью написан «Ревизор». В конце 1835-го – начале 1836 года завершены «Коляска», «Нос». Все это тут же публиковалось, ставилось на сцене.
Через несколько лет Гоголь (ему едва минуло тридцать) с изумлением признавался в письме Шевыреву:
…странное дело, я не могу и не в состоянии работать, когда я предан уединению, когда не с кем переговорить, когда нет у меня между тем других занятий и когда я владею всем пространством времени, неразграниченным и неразмеренным. ‹…› Все свои ныне печатные грехи я писал в Петербурге, и именно тогда, когда я был занят должностью, когда мне было некогда, среди этой живости и перемены занятий, и чем я веселее провел канун, тем вдохновенней возвращался домой, тем свежее у меня было утро…
Чему изумляться – это молодость была. Молодость, которую Гоголь потратил не только весело (а все вспоминают, что он не был затворником), но и полезно. А когда решил стать монахом литературы – писалось уже с натугой, через силу…
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
В новой книге Романа Сенчина две повести – «У моря» и «Русская зима». Обе почти неприкрыто автобиографичны. Герой Сенчина – всегда человек рефлексии, человек-самоанализ, будь он мужчиной или женщиной (в центре повести «Русская зима» – девушка, популярный драматург). Как добиться покоя, счастья и «правильности», живя в дисбалансе между мучительным бытом и сомневающейся душой? Проза Сенчина продолжает традицию русской классики: думать, вспоминать, беспокоиться и любить. «Повести объединяет попытка героев изменить свою жизнь, убежать от прошлого.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Информация», многих сборников короткой прозы. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер». Слом, сбой в «системе жизни» случается в каждой истории, вошедшей в новую книгу Романа Сенчина. Остросоциальный роман «Елтышевы» о распаде семьи признан одним из самых важных высказываний в прозе последнего десятилетия. В повестях и рассказах цикла «Срыв» жизнь героев делится на до и после, реальность предлагает пройти испытания, которые обнажат темные стороны человеческой души и заставят взглянуть по-другому на мир и на себя.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.
В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)
«Хуберт Зайпель имеет лучший доступ к Путину, чем любой другой западный журналист» («Spiegel»). В этом одно из принципиально важных достоинств книги – она написана на основе многочисленных личных встреч, бесед, совместных поездок Владимира Путина и немецкого тележурналиста. Свою главную задачу Зайпель видел не в том, чтобы создать ещё один «авторский» портрет российского президента, а в том, чтобы максимально точно и полно донести до немецкого читателя подлинные взгляды Владимира Путина и мотивы его решений.
Книга посвящена истории русского неоязычества от его зарождения до современности. Анализируются его корни, связанные с нарастанием социальной и межэтнической напряженности в СССР в 1970-1980-е гг.; обсуждается реакция на это радикальных русских националистов, нашедшая выражение в научной фантастике; прослеживаются особенности неоязыческих подходов в политической и религиозной сферах; дается характеристика неоязыческой идеологии и показываются ее проявления в политике, религии и искусстве. Рассматриваются портреты лидеров неоязычества и анализируется их путь к нему.
В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)