Конгломерат - [34]

— Тяжел для восприятия! В самом деле, перевод должен быть идеальным, — отметил дон Мельчиорре. Его глаза блестели, он оседлал своего любимого конька. — Позвольте вам заметить, что в начале XXI века тема «Обрученных» поразительно актуальна.

— Что вы имеете в виду? — спросил Грегуар, разыгрывая прилежного ученика, завоевывающего расположение профессора.

Блаженная улыбка расплылась по лицу пожилого человека.

— Ах… Двое безумно влюбленных, Ренцо и Лючия. Ренцо — бедный ломбардский крестьянин, живет в деревеньке, которая, кстати, находится недалеко отсюда. Если хотите, я вас туда провожу…

— С радостью! — прервал его Грегуар.

— Итак, у Ренцо нет ни су, но он молод, храбр и очень красив.

— А Лючия — дочь богатых родителей?

— Нет, вовсе нет. Она тоже простая крестьянка. И вот эти молодые люди открывают для себя самые простые вещи: любовь, справедливость, счастье. Но местный правитель дон Родриго против этого союза, потому что хочет заполучить Лючию. Он препятствует браку и преследует Ренцо.

— А что наводит вас на мысли о нынешней Италии?

Прежде чем ответить, дон Мельчиорре задумчиво потер подбородок:

— Восстание Ренцо против своего сеньора приняло огромные размеры. Тогда народ Ломбардии поднялся против своих принцев, потому что население голодало, а богатые жили припеваючи. И знаете, благодаря чему все улеглось?

— Нет.

— Благодаря чуме. Ужасной эпидемии, которая истребила Милан. Ей подверглись как богатые, так и бедные, словно восстанавливалась справедливость посредством зла. Сегодня нет чумы. Но появилось кое-что другое. Это налоговые агенты, которые рыскают повсюду, где создается богатство. Они губят процветающие предприятия, виноватые лишь в том, что однажды скомпрометировали себя связью с мафией или какой-нибудь политической организацией, как будто этого никогда не было в Италии!

— Вы хотите сказать, что…

— Я хочу сказать, что чума в современной Италии — это преследование настоящих патронов, тех, у кого на попечении находятся тысячи рабочих. Им препятствуют в управлении этой страной во имя священной экономической морали. Мы являемся страной черного рынка, страной комбинаций. Но вы француз, вы читали «Деньги» Золя, вы знаете лучше меня, что процветание рождается на земле с отличным перегноем, из кучи навоза. Служители правопорядка хотят задушить налогами любого, даже мелкого предпринимателя, и он вынужден думать, как освободиться от этого тяжкого бремени. Вот она — чума!

Грегуар не мог понять, как дискуссия, разгоревшаяся на литературной почве, вылилась в эту военную декларацию государству-кровопийце. За страстным поклонником литературы и музыки скрывался бизнесмен, который сам всего добился и хочет оставаться хозяином собственной судьбы.

— Возвращаясь к Манцони, — вновь заговорил пожилой итальянец легким певучим голосом, — следует упомянуть следующее. Развод матери, вещь крайне редкая в те времена, чрезвычайно его расстроила. Свое счастье она нашла с французом; с тех пор как я узнал об этом, слова «французский» и «счастье» были неразрывно связаны в моем сознании. Это побуждало меня всегда и везде стремиться к общению с вашей страной и соотечественниками.

— Спасибо, — скромно отреагировал Грегуар.

— Далее, кончина Манцони. Его провожал весь Милан. Принцы крови, официальные лица и кортеж из неизвестных. Но самое незабываемое — это реквием, который Верди сочинил в память о Манцони в 1874 году. Верди и Манцони — два моих кумира, — добавил дон Мельчиорре.

Воцарилось молчание. Грегуар Батай был очарован своим собеседником и, в свою очередь, стремился поддерживать эту болтовню столько, сколько будет нужно, чтобы установилась взаимная симпатия. В комнату вошла женщина лет пятидесяти. В руках у нее была лупа.

— Для вас, доктор, — произнесла она, протягивая прибор дону Мельчиорре.

Он поблагодарил ее и сразу же встал, чтобы подойти к столу, на котором лежал манускрипт.

Пожилой итальянец целиком, словно он был один, погрузился в чтение этой реликвии, с каждой страницей которой он обращался предельно осторожно. Грегуар остался сидеть в кресле. Каждая минута, проведенная с доном Мельчиорре, думал он, должна способствовать их сближению, придавать новым отношениям дружеский характер. Он слушал шелест переворачиваемых с определенным интервалом страниц, а старый патрон, с лупой в руке, изредка поглядывал на Грегуара.

Грегуар молчал. Он уважал то благоговение, с которым дон Мельчиорре предавался чтению прозы Манцони. Правда, чернила, которые когда-то были темно-синими, от времени давно побледнели.

Примерно через час Грегуар решил встать. Он хотел немного размять ноги, собираясь подождать на улице окончания этого экстатического чтения. Но дон Мельчиорре настоятельно попросил его остаться.

— Не уходите, мой юный друг. Мы еще ни о чем не поговорили. Вы в отпуске, не так ли?

— Да, — пробормотал Грегуар.

— Значит, у вас полно времени, и сегодня ваше время будет моим. Я закончу эту чудесную главу и отведу вас в ресторан «Bellini», который находится всего в двух шагах отсюда. Вы увидите, что наша кухня ничуть не уступает вашей. Здесь готовят реппе alia rabiata. Вам это непременно понравится!