Конгломерат - [21]

И снова Грегуар ощутил очарование этой местности, ее гармонию по сравнению с босеронской невыразительно стью или монотонностью кукурузных полей юго-запада. Эта земля дышала радостью и разнообразием. Естественно, такое сочетание было хрупким и недолговечным. Над светлыми полями нависла мрачная тень угрозы.

Процессии понадобилось полчаса, чтобы добраться до площади перед зеркальным зданием «Lactagri». Охранники, накануне предупрежденные о предстоящей демонстрации, сгрудились возле главного входа.

— Глядя на их физиономии, можно подумать, что они пьют только молоко, — пошутил Люсьен.

Его отец молчал, глядя на то, что происходило на площади. Сидя в машине, Грегуар ощущал беспокойство. Он никогда не любил демонстрации и забастовки, поэтому, заметив два фургона полицейских, прибывших на помощь охранникам, почувствовал себя не очень хорошо.

Тракторы выстраивались на площади, в то время как служба охраны порядка занимала позиции по обеим сторонам здания завода. В течение нескольких минут противники наблюдали друг за другом. Рокот двигателей тракторов заглушал крики, которые раздавались то тут то там. Но вдруг все перекрыл шум фонтана, фонтана из молока, который обрушился на людей в форме.

Каждый раз, когда очередной производитель приводил в действие свой насос, направляя его на охранников порядка, раздавались взрывы смеха и крики. В фильме подобная сцена смотрелась бы забавно и даже смешно, особенно когда полицейские, не предвидя использования такого необычного оружия, в один миг промокли до нитки. Но эффект неожиданности быстро прошел, и полицейские, выставив перед собой щиты и размахивая дубинками, стали надвигаться на манифестантов.

Это была короткая, но жестокая атака. Но фермеры не желали сдаваться.

— Нас хотят раздавить! — проорал один крестьянин, бросаясь на вооруженного полицейского.

Потасовка быстро переросла в общую драку, и молочная река чуть было не превратилась в кровавую, после того как удар дубинки сразил одного из манифестантов, проломив ему череп.

Увидев этого человека на земле, участники сражения ошарашенно переглянулись, как будто внезапно очнулись от дурного сна. Вызвали «скорую». Раненый терял много крови, и, когда на поле сражения прибыла машина «скорой помощи», он был уже в коме.

Во время инцидента Грегуар пытался сдерживать своих братьев и отца, которые были одними из первых, кто подлил масла, или, скорее, молока, в огонь. Это происшествие продемонстрировало, насколько велико отчаяние фермеров, которые больше не могли подчиняться решениям, принимаемым огромным молочным заводом, который к тому же принадлежал большой промышленной группе с нидерландским капиталом и был представлен на французской территории в качестве филиала.

В реальности «Lactagri» запустил классический процесс делокализации, предпочитая закупать молоко большими партиями у фермеров из стран, недавно вошедших в Европу. Их цены были очень низкими, поэтому, несмотря на низкое качество молока, содержащего гораздо меньше витаминов, интернациональная фирма сотрудничала с ними, стряпая «европейское молоко» из смесей.

Как только увезли раненого, на площади появился кортеж представительских машин. Прокатился гул: «Префект». И в самом деле, невысокий упитанный мужчина вышел из голубого «Рено-Шафран» с важным и серьезным видом человека, которого не беспокоят по пустякам.

Главная дверь «Lactagri» была открыта, и префект вошел в здание в сопровождении молодого секретаря. Спустя десять минут секретарь подошел к группе манифестантов и осведомился, не желают ли они выставить двоих делегатов для переговоров с префектом. Фермеры выдвинули Люсьена Батая, а тот, естественно, выбрал Грегуара.

— Мой брат — финансовый гений, — сказал Люсьен. — Он может быть нам полезен.

Манифестанты согласились отправить братьев за стол переговоров. Грегуар попробовал воспротивиться, сказав, что не разбирается в подобных делах. Но было уже поздно. Брат решительно и крепко схватил его за руку и прошептал:

— Когда дело касалось цифр, ты всегда был сильнее остальных.

Грегуар заметил, что его брат покраснел, словно мальчик, который сейчас будет отчитываться перед взрослыми. Ведь в действительности Люсьен оставался скромным крестьянином-недоучкой с целой кучей комплексов. С Грегуаром он чувствовал себя увереннее — ведь тот знал все правила этих «белых воротничков», никогда не пачкающих свои руки.

В кабинете директора завода «Lactagri» находились сам директор и его шеф, специально прибывший из Амстердама. Префект, расположившийся в кресле, поднялся, чтобы поприветствовать братьев Батай. Коротко представившись, стороны начали переговоры. Секретарь подала всем кофе. Грегуар нашел его слишком сладким.

Первым заговорил управляющий «Lactagri» — мужчина с седыми, коротко стриженными волосами. Петер Малигорн был франко-голландцем и говорил на языке Мольера так же хорошо, как и на языке Оранжевого королевства, однако иногда вставлял в свою речь английские слова, обнаруживая тем самым свою истинную натуру. С тех пор как в конце 2000 года Малигорн принял управление «Lactagri», он руководил по американской схеме, отсекая мертвые отрасли, отменяя нерентабельные статьи бюджетирования, сокращая социальный пакет и стараясь пресечь деятельность профсоюзных организаций, все еще довольно активную в этом регионе.