Конфуций. Суждения и Беседы - [62]

«Хочет управлять государством посредством церемоний, а между тем речи его не дышали уступчивостью – вот почему я улыбнулся», – ответил Конфуций. Дянь спросил: «А разве Цю говорил не о государстве?» «Откуда же это видно, что пространство в пятьдесят, шестьдесят или семьдесят ли не государство?» «А разве Чи говорил не о государстве?» «Храм предков и собрание князей разве не касаются князей? Если бы Чи был младшим церемониймейстером, то кто же мог бы быть старшим?»

Достойный человек – цзюнь-цзы, муж, украшенный совершенствами.

Глава XII. Янь-юань

1. На вопрос Янь-юаня о гуманизме Конфуций сказал: «Победить себя и вернуться к церемониям значит стать гуманистом. И в тот день, когда человек победит себя и возвратится к церемониям, Вселенная возвратится к гуманизму. Быть гуманистом зависит ли от себя или от людей?» Янь-юань сказал: «Позволю себе просить Вас указать мне подробности». Конфуций отвечал: «Не смотри на то, что противно правилам, не слушай того, что противно им, не говори того, что противно им и не совершай действий, противных им». Янь-юань сказал: «Хотя я и не отличаюсь быстротою ума, но попытаюсь осуществить эти слова».

По учению конфуцианцев, Небо даровало человеку добрую природу и начертало для него неизменные законы. К сожалению, страсти помрачили, затемнили эту добрую природу, и вот для того, чтобы просветить, очистить ее, человеку необходимо возвратиться к церемониям, т. е. к правилам, которые, являясь выражением присущих человеку небесных законов, определяют деятельность человека во всех ее проявлениях. Законодателями и творцами этих церемоний являются мудрецы, или святые люди, потому что они сохранили дарованную Небом человеку добрую природу с присущими ей законами во всей ее чистоте. Поэтому победа над страстями при содействии церемоний, или правил, воплощающих небесные законы, является единственным средством к достижению гуманизма, обнимающего собою всю совокупность наших душевных качеств и, следовательно, к очищению нашей затемненной природы или возвращению всех присущих ей добродетелей.

Победа над собою и возвращение к дарованным нам Небом правилам представляют собою работу сложную и продолжительную, и однодневная случайная победа над собою не может возвратить утраченных законов или правил, а тем более оказать могущественное нравственно-образовательное влияние на Вселенную.

2. На вопрос Чжун-гуна о человеколюбии (гуманности) Конфуций отвечал: «Вне дома веди себя, как будто бы ты принимал знатного гостя; распоряжайся народом, как будто бы ты участвовал при великом жертвоприношении; чего не желаешь себе, не делай и другим, и тогда как в государстве, так и дома не будет против тебя ропота». Чжун-юн отвечал: «Хотя я и не отличаюсь быстротою ума, но попытаюсь осуществить эти слова».

Когда с почтением будешь держать себя и снисходительно обращаться с другими, тогда в душе не будет места эгоизму и будет полнота душевных добродетелей.

3. На вопрос Сы-ма-ню о человеколюбии (гуманности) Конфуций отвечал: «Гуманизм – это осторожность в речах». На это Сы-ма-ню сказал: «Осторожность в речах – это ли называется гуманизмом?» Конфуций отвечал: «Что трудно сделать, разве о том можно говорить без осторожности?»

Такой ответ Конфуция объясняется толкователями тем, что Сы-ма-ню был человек болтливый и горячий, и Конфуций, желая предостеречь и исправить его от этих великих недостатков, дал ему этот ответ.

4. На вопрос Сы-ма-ню о благородном муже Конфуций отвечал: «Благородный муж тот, который скорбит и не боится». На это Сы-ма-ню сказал: «Кто не боится и не скорбит – это ли есть благородный муж?» Конфуций сказал: «Если кто, исследуя свой внутренний мир, не находит в себе недостатков, чего же ему скорбеть или бояться?»

5. Сы-ма-ню со скорбию сказал: «У всех есть братья, только у меня их нет». Цзы-ся ответил: «Я слышал, что смерть и жизнь зависят от судьбы, а богатство и знатность – от Неба. Если благородный муж постоянно внимателен к себе, почтителен и вежлив к другим, то во всей Вселенной все ему братья. Чего же ему беспокоиться, что у него нет братьев?»

По мнению китайцев судьба дается человеку при его рождении; она неизменна, и ему остается только покориться ей.

6. На вопрос Цзы-чжана об умном Конфуций отвечал: «Умным и даже дальновидным можно назвать того, на кого не действуют ни медленно всасывающаяся клевета, ни жалобы на кровные обиды».

Умный и дальновидный есть тот, кто сумеет по достоинству и в точной мере понять и оценить медленный яд клеветы и горячие жалобы на обиды.

7. На вопрос Цзы-гуна, в чем состоит управление, Конфуций отвечал: «В достаточности пищи, в достаточности военных сил и в доверии народа». Цзы-гун сказал: «Но если бы предстояла неизбежная необходимость исключить одну из этих трех статей, то какую исключить прежде?» «Военную часть», – отвечал Конфуций. Цзы-гун сказал: «А если бы правительство вынуждено было пожертвовать одною из этих двух, то какою прежде?» «Пищею, – сказал Конфуций, – потому что смерть всегда была общим уделом, а без доверия народа правительство не может стоять».

То есть заботы правительства должны заключаться в том, чтобы магазины были полны хлеба и на военное дело было обращено внимание; после этого его просветительное влияние распространится на народ и он будет верен ему.