Конечная остановка: Меркурий - [49]

Маги с волшебниками, оказывается, не просто козлобородые шоумэны. И призраков с оборотнями, и даже тошных духов, выходит, есть за что уважать — за крепкую физическую основу.

— Колдуны колдунами, откуда мне знать, какие у них генетические матрицы, может, они вообще инопланетяне — а нам-то, простым меркурианским балбесам, как эту нитеплазму распознавать? Как расчухать, что посредь атомов твоего собеседника заизвивалась пара ниточек. Их разве разглядишь в мелкоскоп? А, Викентий Инкубатькович?

— Субнуклоновый каскадный микроскоп может и засечет, как нитеплазма кушает атомы. Только надо знать, где смотреть. Да еще иметь такой микроскоп. Их, наверное, не более десятка наберется, а на Меркурии вообще ни одного.

— А ваш прибор? Мы его испробовали в долине Вечного Отдыха. Даже засекли одну нитеплазменную спору.

Изобретатель и рационализатор слегка попунцовел.

— То, что я передал в долину, это вовсе не прибор, отзывающийся на нитеплазму, а скорее датчик, который регистрирует взбудораженность нервной системы человека. И больше ничего. Я дико извиняюсь, ввиду острой нужды в деньгах несколько прибрехнул, когда загонял Сереге схему этой установочки. Надеюсь, мое признание останется между нами. Тем более, Сережке такое удовольствие обошлось в жалкие пятьсот имперок.

— Давайте стараться, чтобы между нами оставалось поменьше ваших шалостей,— невесело отозвался я. А изобретатель сразу переключился на более приятную тему.

— Допустим, в подозреваемом присутствует нитеплазменная спора и влияет на его ощущения. Поэтому “оспоренный” человек знает — у него не все в норме. Мой датчик и будет улавливать те изменения психомагнитного поля данного гражданина, которые характерны для тревоги. Лет десять назад многие кшатрии вместо таких датчиков пользовались собственными генными модификациями — психомагнитными рецепторами. Потом это дело прикрыли, потому что солдатики, вооруженные столь мощными рецепторами, запросто считывали весь эмоциональный спектр у своего начальства.

— Значит, в кое-каких направлениях мы не совсем прогрессируем. Это называется, наверное, прогрессивным параличом… Но погодите, тот паренек, на которого среагировал и зажегся датчик, мог быть просто невротиком, передрейфить, запаниковать.

— Конечно, он мог быть просто невротиком,— легко согласился безответственный изобретатель. — Но я полагаю, последующие события убедили вас, что в нем имелся нитеплазменный узелок.

И Викентий засосал стакан антистрессовки с чувством глубокого удовлетворения за свой талант, нисколько не обращая внимания на голографических спортсменов, что вертелись по комнате, и победные запахи, которые тоже производил визер.

— Да, пожалуй, нитеплазменный узелок себя проявил, Викентий Инкубаторович.

Даже сейчас, всего лишь вспоминаючи, невозможно было отделаться от гадких ощущений жути и беспомощности, вызванных той тварюшкой — дико скачущей и еле заметной.

— И, кстати, во второй раз с этим датчиком вам, скорее всего, и не повезет,— честно предупредил жуликоватый изобретатель. — Нитеплазма учтет ошибки и станет лучше следить за нервными центрами человека, или вовсе заменит их своими узелками.

— Такие вещи невзначай не говорят, напротив, фиксируют на них внимание!.. В общем, как можно уже догадаться, от вас требуется надежный прибор для вынюхивания нитеплазмы. Понимаете, надежный. Если мы ликвидируем совершенно безобидного гражданина, то мы потом ему не объясним, что у нас прибор немножко барахлит.

Волна самодовольства залила лоснящуюся физиономию полубезумного изобретателя. Похоже, он триумфировал сейчас и апогействовал.

— Я вас поздравляю, юноша. Вы оказались в нужном месте и в нужное время. И надеюсь, с нужной суммой. Поэтому вы получите то, что требуете.

Чему так буйно радуется мастер? Что дурашки хорошо клюют на его наживку? Или же он типичный “благородный нолик”, сидящий по уши в дерьме, но самоотверженно толкающий космическое колесо? И светлая радость оттого, что наконец подошла очередь спасать все человечество.

— А я надеюсь, что вы не собрались всучить очередной аппарат для определения страха по анализу свежести воздуха. Учтите, сортирные принадлежности я покупаю в магазине. — Мой голос был достаточно зловещ. — Теперь, когда у вас случился легкий стресс, хочу спросить: где, когда и сколько?

Викентий потер руки, я ожидал немыслимых цен и условий продажи.

— Во-первых, вы, гость дорогой, действительно не в магазине. Речь идет об уникальном достижении человеческого гения. Впрочем, мне почему-то хочется поскорее избавиться от него.

Полубезумный изобретатель ушел в соседний отсек, там чем-то громыхал, что-то отодвигал, бранился с женой, костерил мальчонку. Прибор, необходимый для спасения вселенной нашелся где-то за ночным горшком. Демонометр оказался куда компактнее, чем та пресловутая тележка. Напоминал он старинный револьвер типа “наган”, которым я любовался в музее на Марсе.

— Прибор ловит изменения в распределении субнуклонов-гравитонов, это такие мелкие-мелкие блошки. А искажения, будьте уверены, вокруг нитеплазмы непременно возникают. Вот здесь, в районе курка, есть экранчик, который цветовой гаммой и цифровыми индикаторами показывает любопытному глазу интенсивность этих самых изменений. Сейчас мы вставим новый источник питания, батарейку то есть, и начнем… раздемонизацию! С вас, как вы и просили.