Конечная остановка - [179]

— Фред ждал молодую женщину — смуглую брюнетку. Он упомянул имя, но оно выскочило у меня из головы. Что-то вроде Аллах… Вы с ней знакомы?

— Нет. Не припоминаю. Но я бываю здесь только по вечерам…

— И… строго между нами… на что живет он, этот Фред, поскольку больше не садится на лошадь?

— Полагаю, — сказал парень, — занимается кой-какими делишками. Но нам тут до этого нет никакого дела.

— Сколько ему лет, как вы думаете?

Гарсон бросил на Шавана подозрительный взгляд.

— А почему бы вам не спросить у него самого?

Кто-то звякнул по стойке монетой. Шаван не стал допытываться и вышел. На Елисейских полях он остановил такси.

— 160-бис, бульвар Перейра.

Ему захотелось лечь в постель Лейлы, по-хозяйски занять эту квартиру, где его, возможно, ждали еще сюрпризы. Сев в лифт, он вообразил себе, что Лейла стоит рядом, закутанная в меховое манто, надушенная, пьянящая. Он открыл дверь и пропустил ее вперед. А что потом? Она ушла в спальню, а он, сняв шляпу и пальто, присоединится к ней, допив последний бокал. Пока он раздевался, она запиралась в ванной. Будь у него слух острее, он услышал бы шум воды в душе. Подняв глаза, увидел бы, как она выходит из туалетной комнаты, замотав полотенцем бедра, выставив грудь напоказ. Но он сидел на кровати, уронив руки, ссутулившись, и был отчаянно одинок, как арестант в одиночной камере. Напрасно он говорил себе: «Это моя жена» — и старался уловить ее легкие шаги по паласу.

Какова же она в постели? Этой тайной владеет Доминик. Шаван снял пиджак, расслабил галстук, вытянулся на кровати, чтобы попытаться сшить поразительное лоскутное одеяло из всех деталей, всех данных, какие ему удалось собрать. Он уснул, но вскочил час спустя, снял с себя все остальное и скользнул под плед, не пожелав соприкосновения с простынями. Вконец изнуренный, он заснул лишь поздно вечером, что-нибудь в полдесятого, пытаясь зацепиться хоть за одну мысль, которая была бы ему приятна, но тщетно. Очень скоро он вернется на свое рабочее место — в свой ресторан. Но теперь у него даже пропало всякое желание уезжать из Парижа. Ему не хотелось умываться, делать повседневные движения. Хотелось только одного — ждать… ждать возвращения этого Луазлера, который непременно объявится. И тогда он без озлобления расспросит, как тот познакомился с Лейлой и какой она бывала с ним: кокетливой, чувственной или, наконец, влюбленной.

Такие слова, по мере того, как они приходили Шавану на ум, разрывали ему сердце, и он отказывался понять, как же он мог даже помышлять о разводе. Нет, он вовсе не воспылал страстью к Люсьене, а вот к Лейле — да… Какая мука, какая тревога… Это походило на страсть абсурдную, чудовищную. Страсть, обращенную на ту, которая стала тенью, которую ни Доминику, ни Фреду, ни ему самому уже не удастся оживить.

Он сел на постели, зевнул, почесал затылок и тут, увидев записную книжечку в сафьяновом переплете, лениво потянулся за ней. Помимо крестиков, отмечавших дни недели, смысл которых он уже без труда расшифровал, там и сям попадались цифры: 8, 5, 8, 10… Вот они ему ни о чем не говорили. Шаван открыл окно. Внизу, в глубине траншеи, протянулись две железнодорожные колеи. На дворе потеплело и как бы невзначай стал накрапывать дождик. Он прикрыл раму. Пасмурная погода наводила на него тоску. Теперь ему захотелось уйти отсюда. Поскорее, куда угодно — к привычному гомону кафе, где макают в чашку круассаны, к завсегдатаям бара, облокотившимся на стойку, к жизни без проблем.

Приведя себя в порядок на скорую руку, он покинул квартиру. Но в почтовом ящике что-то лежало… видовая открытка с изображением порта Аяччо, а на обратной стороне — строка, выведенная авторучкой, которая оставляла кляксы:

Приеду — расскажу.

Заскочу в пятницу утром.

Целую. Доминик.

Шаван прикинул. В его распоряжении еще один день отпуска. Затем два дня он пробудет на «Мистрале». Да, в пятницу утром он сможет быть здесь и встретить Доминика.

Он снова поднялся в квартиру, переживая слова открытки. Аяччо! В декабре месяце это наверняка не туристическое путешествие. Может, Доминик — коммивояжер? Однако в таком случае он написал бы в другом стиле, а не «Приеду — расскажу». Кто он может быть по профессии? Шаван прикидывал все мыслимые варианты, как вдруг неожиданный звонок у входной двери заставил его прямо подскочить. Луазлер это быть не мог. Тогда кто?..

Переполошившись, Шаван пошел на цыпочках и приник к врезанному в дверь стеклянному «глазку».

Он разглядел странный силуэт мужчины в ворсистом пальто, деформированный увеличительным стеклом.

Он держал шляпу в руке, как проситель. Наверняка не Луазлер. Шаван решился и открыл дверь. Незнакомец хотел уже перешагнуть порог, но Шаван его остановил вопросом:

— Кто вы такой?

— Я друг Лейлы. А кто вы? Тоже ее друг?.. Право слово, сегодня на нее спрос с самого утра!

Шавану не понравилось все — его тон, его слова. Что-то настраивало на большую неприятность.

— Лейлы нет дома. В данный момент хозяин тут я. Входите.

Закрыв дверь, он последовал за мужчиной в гостиную. Визитер уселся как у себя дома и, положив шляпу на стол, начал стягивать перчатки. Волосы подстрижены ежиком. Крепко скроенный, медлительный, лицо пунцовое, далеко за пятьдесят, мешки под глазами, щеки как гусиные ляжки, уши алого цвета, губы глянцевые. Шаван сразу почувствовал, что проникается к нему ненавистью, но принудил себя казаться любезным. Он напел ему заученный куплет: аэропорт, встреча с Лейлой.