Конец Желтого Дива - [14]

Коротышка взмолился:

— Но мы ведь опаздываем в отделение!

— Все равно, — возразил длинный. — Я его так не брошу, совесть не позволяет.

И, дважды шагнув, нагнал меня.

— Слушай, братишка, как тебя зовут? — Он произнес эти слова таким заботливым голосом, что я чуть не ответил: «Хашим». Но взял себя в руки — надо же играть свою роль!

— Зовут Наполеоном.

— Хорошо. А фамилия?

— Бонапарт.

— Хорошо, отлично! Вот и познакомились. А не скажете ли, ваше величество, куда так спешите?

— Завоевать Европу! А потом Индию…

— Ну, ну. Это дело.

Нет, не мог я продолжать в том же духе. Сколько ни трепался, этот мягкосердечный милиционер все больше жалел меня. Чувствую, не в силах дальше морочить голову хорошему человеку. Остановился, повернулся к милиционеру.

— Простите, товарищ сержант, я не сумасшедший.

— А кто вам говорит, гражданин, что вы сумасшедший?

— Если вы мне верите, у меня к вам просьба.

— Конечно, верю. Просите.

— Если вас не затруднит, отвезли бы меня в общежитие. Ведь неприлично в таком виде по городу шляться.

— Вы правы. Очень неприлично. Прошу в машину.

Длинный милиционер даже помог мне забраться в УАЗ. Потом они сели по бокам, сильно прижав меня.

— Трогай! — крикнул коротышка водителю.

— Куда ехать-то?

— В психиатрическую.

— В дом сумасшедших?! — попытался было я вскочить с места, но оба милиционера ловко перехватили меня, усадили обратно, точно приколотили гвоздями. Я не мог даже пошевельнуться.

— Не беспокойся, братишка, — сказал длинный сердечным, успокаивающим голосом. — Мы отвезем тебя домой. Только скажи, где живешь.

— Я живу в общежитии милиционеров.

— Опять началось… — с беспокойством произнес толстяк.

— Не верите? Могу сказать больше: я сам служу в милиции. Сержант Хашимджан Кузыев.

— А может быть, вы полковник? — пошутил коротышка.

Я решил тоже ответить шуткой:

— Пока нет, но буду и генералом.

Долго еще после этого старался я доказать свою нормальность. Назвал имена коллег, начальников, но никак не мог признаться, почему оказался ночью на улице чуть не в голом виде: боялся прослыть трусом.

— Сегодня убежали? — только и отреагировал на всe это длинный.

— Откуда?

— Ну из больницы этой.

— Я же говорю вам, что не болен. Только…

— Что — только?..

Я решился:

— Только сегодня вот на грабителей нарвался — хоть верьте, хоть нет — они раздели меня. Эта чистейшая правда.

— Не бойтесь, я все объясню вашему лечащему врачу, чтобы у вас не было неприятностей. В конце концов, вы ничего плохого не совершили: не дебоширили, не били стекол. Просто вышли прогуляться по городу, подышать свежим воздухом. Разве не так? — голос его звучал мягко, заботливо.

— В общем-то так: я вышел погулять.

— Вот это другое дело. Наконец-то признались…

— Но я не сумасшедший.

— А я разве утверждаю, что сумасшедший? Вы здоровы, вполне здоровы.

— Если здоров, то отпустите меня!

— Не кричи! — прикрикнул сердито коротышка, который задремал, прижавшись ко мне, а теперь очнулся.

Опять все полетело вверх тормашками. Сам накликал беду на свою голову. Уподобился тому лжецу, у которого сгорел дом. Не знаю, читали вы эту притчу или нет, но я прочитал ее еще в четвертом классе и помню до сих пор. Она вот о чем: жил-был человек и вот он однажды решил испытать, насколько может положиться на своих соседей. Начал кричать: «Пожар! Помогите!», хотя никакого пожара не было и в помине. Прибежали соседи, глядят — все тихо-спокойно! А лжец пояснил, что пошутил. Обиженные люди разошлись. Но на другой день дом того человека загорелся вправду. Забрался лжец на крышу, кричит, плачет, призывая на помощь, а никто не идет. Все думали, что он опять их разыгрывает. Так и сгорел дом того человека. И я похож сейчас на него. Что бы я ни говорил, все равно не поверят. Точка. Хашимджан Кузыев сумасшедший. И никуда теперь не денешься. А раз так, почему не повеселиться еще немного? Если усыпить бдительность провожатых, кто знает, возможно, удастся убежать у самых ворот больницы.

— Хотите спляшу вам? — предложил я.

— Ну-у, вы и плясать умеете?

— Неподражаемо. Все танцы. Но особенно «Андижанскую польку».

— Пока не надо. Мы обязательно приедем посмотреть, как вы пляшете. А вот и дом ваш. Приехали.

Машина остановилась у железных ворот. Над ними аршинными буквами написано «Городская психиатрическая лечебница». Надпись освещалась яркими лампочками.

Створки ворот бесшумно разъехались в стороны, машина въехала на территорию больницы. Тут же подошла женщина в белом халате.

— Выходи! — приказал толстяк.

Я шагнул к выходу и вдруг взвыл не своим голосом:

— Ой-ой, нога!

— В чем дело?

— На ногу наступили, я же в носках, а вы в сапогах.

Милиционер-коротышка сердобольно нагнулся, чтобы посмотреть, не повредил ли мне чего. А я перепрыгнул через толстяка и бросился в темноту…

Так мы целый час играли в прятки. На территории больницы сад — больше гектара, здорово мы там набегались. Трое-то не смогли бы меня поймать, но им подоспела подмога: два врача, два сторожа. И пять таких же, как я, сумасшедших. Особенно один из них — парнишка моих лет — здорово досаждал мне: бегал, точно гончая собака, издавая вопли, точно участник козлодрания. Он-то и доконал меня. Пришлось сдаваться. А еще свой!.. Меня тотчас окружили, ввели в приемную, уложили на жесткий деревянный диван, покрытый простыней. Четверо взялись за руки, ноги. Как я ни брыкался, кто-то спустил мне трусы и — какой стыд! Симпатичная девушка, примерно одного возраста с моей сестренкой Айшахон, с алым, как яблоко, лицом, вонзила что-то острое в мягкое место. Тут мне все стало безразлично, и я уснул крепким здоровым сном.