Конец света в Бреслау - [53]

— Он совсем не думает, — прошептал Кнуферу пузатый крупье. — Надеется на случай. Бросает вслепую несколько фишек и, в основном, попадает. Если фишка упадет на — скажем — «двадцать два красное», ставит либо четное, либо красное. Никогда не играет на en plain (поле), «коня», или даже на шесть номеров…

— А что происходит, — Кнуфер разделил внушительный столбик на две части и обе поставил на красное, — если какая-то фишка упадет на линию между двумя полями? Например, между «восемнадцать красное» и «семнадцать черное»? На что он тогда ставит?

— Всегда большая часть фишек, — крупье закрутил колесо рулетки, — на каком-то поле. Никогда граница между полями не пересекает фишку идеально пополам.

— Таким образом, у него нет никакой системы, — Кнуфер беззаботно наблюдал, как шарик подпрыгивает и попадает в сектор «двадцать девять красное».

— Да, это правда, — крупье сдвинул в сторону Кнуфера четыре столбика фишек. — Он не суеверный, как другие игроки, не верит в магические чередования чисел, в притяжение противоположностей, не носит медных украшений, когда Сатурн в оппозиции к Марсу, и не ставит тогда ва-банк на двенадцать, а на voisons du zero (на ноль) в начале месяца. Он верит — как бы сказать — в детерминизм случаев.

— Кто это? — Кнуфер снова поставил все на красное.

— Вы здесь впервые, не так ли? — крупье закрутил колесо обманутых надежд. — Это известный игрок и знаменитый…

«Дорогая Элизабет, я в Висбадене с понедельника и сопровождаю Бернарда фон Финкельштейна. Это один из режиссеров UFA, известный в начале двадцатых годов под псевдонимом Бодо фон Финкл. После этой краткой информации о моем нынешнем пребывании мои руки опускаются. Так много хочу тебе написать и не знаю, с чего начать. Может, от выезда из Вроцлава? Нет, трижды нет! Я даже не хочу упоминать название этого города, где случилось со мной столько нечестности. Конечно, не с твоей стороны, моя дорогая; все, что нас связывало, было так чисто и хорошо!

Я напишу тебе о том, что я делаю здесь, в Висбадене, и на чьей я теперь стороне. Фон Финкла я встретила пять лет назад в Берлине, когда пробовалась на роль второго плана в фильме «Усталая смерть» Фрица Ланга. Я произвела на него очень большое впечатление, потому что в тот день, когда он встретил меня, он пригласил меня на ужин и открыл мне самые сокровенные уголки своей души. Он оказался робким мужчиной, который — несмотря на большие деньги и отличную позицию в артистическом мире — хочет прежде всего любви, той чистейшей и полной восторга. Тогда он попросил меня о исполнении своего эксцентричного, интимного желания, а когда я — немного возмущена, хотя, признаюсь, также сильно заинтригована — отказалась, он умолял меня о прощении и поклялся доверить мне роль, которую я искала. Я встретилась с ним тогда еще несколько раз и — несмотря на его отчаянные и лихорадочные настояния — позволила ему только поцелуи моих туфель, что он сделал с большой радостью, отдавая мне таким образом честь и поклонение. Фон Финкл был настоящим джентльменом и очаровал меня культурой, а прежде всего любовью к искусству. Вышла бы за него замуж, если бы в ситуацию не вмешался мой покойный папа, который как раз тогда — после долгих поисков — нашел меня в Берлине, обругал фон Финкла грязным гудлаем (евреем) и забрал меня обратно в Пассау, где тогда моей руки просил один баварский землевладелец. Но я стала, однако, не баварской домохозяйкой, но в компании некоего художника — о, эта моя любовь к искусству! — я отправилась в Вроцлав, где довольно быстро познакомилась с изысканным обществом.

Но я возвращаюсь к фон Финклу. Когда несколько дней назад я приехала в Берлин, он уже ждал меня на вокзале, предупрежденный моим ночным звонком (к счастью, как ты знаешь, я никогда не выбрасываю блокноты с адресами и телефонами) — я позвонила в ту же ночь, когда меня изнасиловал Эберхард. Фон Финкл никак не изменился, все еще грустный, непонятый другими, полный комплексов и причудливых, темных потребностей. Я давала себе отчет, что — связываясь с ним — должна буду дать удовлетворение его желаниям, и решила сделать это уже в первый день. Даже не спрашивай, что это было, возможно, я когда-нибудь прошепчу тебе это на ухо. Достаточно того, что фон Финкл готов отдать за меня жизнь. Как легко сделать человека счастливым! Он стал уверен в себе и заявил, что — имея меня рядом — может взять на себя самую большую проблему. Он хочет получить состояние, чтобы финансировать новый фильм со мной в главной роли! Потому что — после анализа всего побега случайные совпадения, которые привели меня к нему и позволили получить ему высшее счастье — пришел к выводу, что существует высший детерминизм случаев, и он приехал со мной сюда, в Висбаден, чтобы добыть деньги и доказать свою теорию. И представьте себе — все время выигрывает…

— Правда? Это знаменитый фон Финкл? — Кнуфер собрал в эбеновую шкатулку гору фишек, которые выиграл, после того как дилер объявил «двадцать три красное». Закурил первую сегодня папиросу. — Как вас зовут?

— Рихтер, уважаемый господин…

— Скажите мне, Рихтер, зачем вы это все мне рассказываете? Ведь персоналу казино запрещено разговаривать с гостями! Крупье могли бы водить с игроками в различные сговоры…