Конец света с последующим симпозиумом - [8]
Стоун. Неплохая идея. Стоит пропустить. У меня вдруг что-то испарился весь энтузиазм…
Трент(направляясь к бару). Не падайте духом. Все пьесы рождаются вот так — в великих муках. Виски?
Стоун. Пойдёт.
Трент. Со льдом?
Стоун. Нет, давайте-ка сюда всю бутылку.
Трент. Вот это дело. Знаете, я думаю… (Передаёт Стоуну бутылку.) Что нам необходимо, так это новый подход.
Стоун. Мысль неплохая. Что вы предлагаете?
Трент. Расскажите всё, что знаете. И дайте мне самому сообразить, как смастерить из этого пьесу. Ну как?
Стоун. Нет, сэр, не могу.
Трент. Я полагал, наши отношения основываются на доверии!
Стоун. Так оно и есть. И вам придётся просто поверить мне на слово, когда я говорю: катастрофа приближается.
Трент. Стоун, послушайте. Дайте мне объяснить вам кое-что насчёт законов драматургии. Я не могу выскочить на сцену во время спектакля и крикнуть зрителям: «Эй, вы! Верьте мне! Конец света близок!» Мне нужно убедить их, что он приближается. А как я это сделаю, если меня самого вы пока не убедили?
Стоун. Это — довод!
Трент. Да, довод, совершенно верно. Ну ладно. Что я сейчас сделаю, так это… (допивает виски) отправлюсь домой. (Ставит стакан.) И дам вам время поразмыслить над всем этим. Спасибо за гостеприимство. Не провожайте.
Стоун. Трент! Боже мой, неужели вы не понимаете? Если бы я мог сказать вам, откуда я знаю о приближении конца света, ну что бы тогда мешало мне рассказать об этом и всем остальным? Да и к чему мне тогда пьеса? Ни к чему.
Трент. Уж не хотите ли вы сказать, что жертвуете судьбой планеты ради пьесы?
Стоун. Нет, сэр! Говорю вам всё, что могу! Я поставлен в такое положение.
Трент. Кем, чем?
Стоун. Характером информации, которой обладаю. Сам её характер обрекает меня на молчание. Теперь понятно, на что я намекаю?
Трент. Абсолютно нет. Это потому, что я тупой, на редкость тупой. Всегда таким был, таким и буду. Это своего рода проклятие. Счастливо оставаться.
Стоун. Я заплачу сверх того!
Трент. А что мне делать с деньгами? Наступит срок, я не выдам ни строки, вы начнёте отсуживать всё, что у меня есть, и я стану ещё беднее, чем был. Нет уж. Ясненько? Вы наистраннейший продюсер из тех, кого я знаю. До конца жизни буду благословлять эти минуты, я навечно отчеканил ваш образ в памяти и в сердце, не забыть мне их, эти минуты, ни за что, ни в коем случае, и за это я говорю вам спасибо. Да благословит вас господь. И прощайте.
Стоун. Трент! (Бросается, загораживая ему путь.) Судьба мира — в ваших руках!
Трент. Неужели? А пошли вы… знаете куда… Мне наплевать! Пусть взрывается!
Стоун. Вот такое-то отношение, сэр, нас и угробит.
Трент. Стоун, выслушайте меня. И потом я уйду. Насколько я понимаю, здесь возможны лишь два варианта. В первом случае ответственность лежит на вас, потому что вы всё это выдумали. Во втором — снова на вас, поскольку вы ничего не выдумали, но отказываетесь говорить! И в том и в другом случае — прощайте.
Стоун. Нет! Прошу вас, не уходите. Взгляните, сэр, я на коленях! Будущие поколения на коленях!
Трент. Всё, что я вижу — это вас.
Стоун. Это потому, что вы близоруки. Не видите дальше сегодняшнего дня!
Трент. Эй, постойте… Наконец-то я понял. Знаете, в чём проблема? Я не тот писатель, какой вам нужен! С подходящим вам человеком эта пьеса пойдёт как по маслу! Прямо сейчас звоните моему литературному агенту: она пришлёт другого. А потом — бац! — и поехало. Может, даже и я вложу какие-то деньги в это дельце, кто знает? А вдруг вы действительно напали на нечто горяченькое…
Стоун. Но вы, сэр, как раз тот писатель, какой мне нужен.
Трент. Неужели? А я думал — счастливая случайность! Почему именно я — тот, кто вам нужен?
Стоун. Не могу вам сказать.
Трент. Если вы сию же секунду не выпустите меня вот в эту дверь, я устрою у вас на глазах, в этой вот комнате такой Апокалипсис…
Стоун достаёт револьвер.
О господи!..
Стоун. А теперь предлагаю вам сесть вон там.
Трент. Помогите!
Стоун. На этом этаже живу я один.
Трент. Чарльз!
Стоун. Чарльз работает на меня. Он привык к моему характеру. Прошу вас, сэр, сядьте, сейчас не до шуток. Моя жизнь в опасности и — хотите вы того или нет — ваша тоже.
Трент решается сесть.
Значит, так. Когда я кончу говорить и вы всё-таки пожелаете отказаться от моего предложения — вольному воля. Более того, можете оставить себе деньги, которые я вам уже заплатил. Что вы на это скажете, сэр? Справедливо или нет?
Трент. Это… вроде вполне справедливо.
Стоун. Тогда, с вашего разрешения, я убираю этот чудовищный инструмент. (Речь — о револьвере.)
Трент. О да. Пожалуйста.
Стоун. Я заметил, что у револьверов тоже есть характер. Поразительные создания! Вот этот я зову Фред.
Трент. Фред! Славное имечко для револьвера.
Стоун. Да. Мужественное. У револьверов должны быть простые, мужественные имена. Можно попасть в беду, если не найдёшь добротного мужественного имени для своего оружия. Ну, а скажем — Дональд. Что за жуткое имя для револьвера?
Трент. Да-да, понимаю. Револьвер не стал бы уважать вас, если бы вы окрестили его Дональдом.
Стоун. Именно! Такой может обратиться против вас и убить! В любой момент. А у вас был когда-нибудь револьвер?