Конец света отменяется - [44]

– Чтоб я вас тут больше не видела, хулиганы! – раздался пронзительный женский вопль. – Наш туалет – только для наших отдыхающих! – Калитка с грохотом захлопнулась, и кажется, лязгнул заложенный изнутри засов.

Из кустов вынырнули девчонки – злющие, совершенно не обращающие внимания, что весь пляж глазеет на них.

– Удрал! – выпалила Кисонька, подбегая к мальчишкам. – Его там машина ждала с включенным мотором! И номер грязью заляпан! – Она гневно взмахнула палкой, в которой Вадька опознал наконец обломок их пляжного зонта.

– Ты ж зонтик вроде только прополоскать собиралась. Под этой… проточной водой, – растерянно пробормотал он.

– Воды в туалете все равно нет, – объявила Катька.

– Так вы решили, что зонтику уже ничто не поможет, и сломали его окончательно? – приподнял брови Вадька.

– А за той бабой вы зачем с ножом гонялись? – настороженно поглядывая на Катькин тесак, вмешался Сева. – Это она виновата, что воды нет? Или без очереди лезла?

– Думаешь, женщина? – не отвечая на последний вопрос, Кисонька оглянулась на кусты, за которыми они потеряли беглеца. – А мне показалось – мужчина…

Опирающаяся на плечо Мурки Надежда Петровна добралась наконец до ребят и тяжело опустилась на подстилку.

– А… вы знаете… – с неестественным оживлением начала она. – Мы с Катей были в туалете… Нас там пытались убить! – и зашлась явно истерическим смехом. – З-замочить в сортире! По-настоящему!

Глава 18 Все вверх дном и холодильник

В маршрутке они ехали одни. Клубившаяся на остановке толпа с детьми, надувными кругами и сумками тихо рассосалась. И что их могло так напугать? Вадька пожал плечами, разглядывая лежащий у него на коленях здоровенный нож.

– Я такой где-то видел, – задумчиво сказал он. Восседающий на соседнем сиденье Евлампий Харлампиевич укоризненно склонил голову к плечу: дескать, что ж ты, молодой, а память дырявая?

– Если сам помнишь, так скажи! – возмутился Вадька, но гусь только гоготнул и прижался башкой к плечу Надежды Петровны. Мама обняла его как большую перьевую подушку и испустила долгий вибрирующий всхлип:

– Зачем на нас нападать? У меня даже сумочки с собой не было!

– Может, он думал, ты прячешь деньги в купальнике, – пробормотал Вадька.

– Вадим! Мать с сестрой чуть не погибли, а ты чушь несешь! – крикнула мама и теперь уже вцепилась в Катьку, точно надеясь спрятать ее от враждебного мира. – Мы должны уехать! Прямо сейчас, немедленно!

– Обязательно, – рассеянно согласился Вадька и погладил ножом собственную ладонь – туда-сюда. Настороженно поглядывающий в зеркальце заднего вида водитель маршрутки нервно дернулся. – Только сперва в пансионат заедем.

Засевший в будке у входа Василь Михалыч проводил мрачно промаршировавшую мимо компанию растерянным взглядом.

– Отведи маму в комнату! – отрывисто скомандовал сестре Вадька. – А вы… – он обернулся к девчонкам, но те уже промчались мимо и понеслись по ступенькам наверх, оглашая лестницу недвусмысленно кровожадными воплями.

– Куда? – Парень рванул следом.

Дверь номера с грохотом распахнулась, Матвей Соболев взвизгнул и метнулся под кровать.

– Здоровые инстинкты! Чует, что сейчас бить будут! – Рядом появились две пары покрытых синяками ног, а потом кровать отодвинулась в сторону.

– Мама-а-а! – завопил Соболев.

Потрепанный тюль балконного занавеса отлетел в сторону. Отбрасывая сигарету, его мама ворвалась в комнату.

– Отойдите от моего сына, мерзавки!

Но «мерзавки» не спешили выполнить требование. Кисонька вцепилась всей пятерней Соболеву в волосы.

– Больна-а-а! Пусти! – завопил Мотя.

– Больно тебе? А будет еще больнее! – подхватила Мурка. – Кем надо быть, чтоб нанять шпану нас избить! Но нанять мужика с ножом убить наших друзей – это… это… Таких невменяемых тварей и на свете нет – разве что ты!

– Да, я уникальный, – прохрипел Мотя. – Только ни про какого мужика не знаю…

– Отпусти его, негодяйка! – заглушая всех, кричала его мама и безуспешно пыталась разжать стиснутые на Мотиных волосах Кисонькины пальцы. – Мой сын никого не нанимал, это вы выкрали его из пансионата! Завернули в полотенца, вынесли из корпуса и… – она трагическим шепотом добавила: – Бросили замерзать на пляже.

Кисонька от изумления даже ослабила хватку на Мотиных волосах. Соболев немедленно извернулся, вскочил и метнулся маме за спину.

– Мы подали заявление в милицию! – почуяв слабину, торжествующе закричала женщина. – И никакие выдумки насчет мужика с ножом… А-а-а! – вдруг завопила она. – Мужик с ножом! С ножом!

В дверях стоял Вадька – с ножом наперевес.

– До мужика мне еще лет пять расти, но все равно спасибо, – равнодушно обронил он и решительно скомандовал: – За мной, быстро!

Было в его тоне столько властности, что девчонки безропотно последовали за ним.

– И про нож мы тоже заявление подадим! – донесся им вслед крик.

Вадька не оглянулся. В молчании он миновал коридор и, прыгая через ступеньку, принялся подниматься на площадку девятого этажа. Ту самую, с которой вчера (неужели только вчера?) сверзился холодильник. Цементная крошка от разбитых ступеней еще скрипела под подошвами. На последней ступеньке Вадька присел на корточки и провел пальцем по темной плитке площадки.