Конец сказки - [10]
– А, бля! – стонал Мотыль через минуту, вытирая густую, словно патока, слюну. – Уф, зараза! Чуть не обделался.
Беля неуверенно заржал. Видимо, смех рассердил Мотыля, и он бросил с вызовом:
– А все из-за того, что вы все, мудаки затраханные, зараза, только барыг трусить умеете. И кокс нюхать. А Огнемет, зараза, вообще с катушек слетел.
Ржание обрезало, будто серпом.
– Да ладно тебе, Мотыль, – примирительно начал Беля. – Не психуй. Возьмем штрихов. Боник еще и капусты отсыплет. Спустимся к морю, выберешь себе самую жирную шалаву на набережной, и при, пока гондон не воспламенится.
Мотыль снова сплюнул, сгусток слюней пролетел мимо головы Планшетова, большой, как летающая тарелка с серо-зелеными гуманоидами.
– Вот я и говорю, мудаки вы все, – хрипло сообщил Мотыль. – Ни буя ни в чем не рубите. Да на х… мне, спрашивается, шалашовки с набережной, если у них между ног ведро со свистом пролетает?! Я дамочек деру, догнал ты, или нет, зараза, которые на курорт специально прутся, чтобы за чужой буй подержаться. А еще лучше – за два буя. – Мотыль заржал, смех был под стать голосу, каркающий.
– Ладно, – Беля снова не поднял перчатку, – может, ты и прав. Как киевских кончим, поехали, продуем твою бизнесменшу в два ствола.
– Ага, продуем, – согласился Мотыль, – ей точно понравится. Только не с тобой, мудаком. Что до киевских, Беля, то держи карман шире! Возьмешь ты их, как же! А перед тем они тебе яйца открутят и в плевалку засунут. Волкодав, мля. Видал, как они джипы сожгли? Четко, зараза. Как на параде.
– Повезло просто.
– Это нам с тобой повезло, что в тех джипах не сидели, зараза.
– Возьмем, – с поубавившейся уверенностью повторил Беля. – Помяни мое слово. Пацаны все ущелье перекрыли, галерею за галереей шерстят. А единственная лазейка на ту сторону – вон она, бля, у тебя перед носом. Никуда они от нас не денутся.
Планшетов безмолвной тенью приник к уступу и ловил каждое слово с жадностью скитальца, обнаружившего арык среди барханов.
– Дай сигарету, – попросил Беля.
Ага, и мне тоже, – сказал про себя Планшетов.
– Дай уехал в Китай, – буркнул Мотыль.
– Ленин завещал делиться, Мотыль…
– А Сталин – свои иметь. Где твои? Опять дома забыл?
– В машине оставил.
– Язык свой длинный, зараза, не оставил? – ворчливо поинтересовался Мотыль, но, видимо, все же протянул напарнику пачку, потому что уже через минуту возмущался, что Беля вытащил оттуда сразу несколько сигарет.
– Э, э, зараза?! Мы так не договаривались!
– Да ладно тебе, Мотыль.
– Шпана, зараза, – буркнул Мотыль, но этим дело и ограничилось. Клацнула зажигалка, дыма стало в два раза больше. Некоторое время часовые курили молча, неудивительно, ведь курение часто обращает мысли внутрь. Правда, не всегда, конечно, и не у всех.
– Как пацаны их на нас выгонят, тут им и кранты, – добавил Беля после очередной глубокой затяжки. – Перешпокаем, как мишени в тире. Аккурат, как на охоте будет.
– Кранты будут нам, – сказал Мотыль с пессимизмом, выдающим побывавшего во многих переделках бродягу. – Они, коню ясно, профессионалы, зараза.
– Я уже дрожу, – отмахнулся Беля. – Профессионалы зачуханные. – Это была наигранная бравада, не обманувшая никого. Планшетова – среди прочих.
– И тот буй, за которым они сюда причесали, тоже, между прочим, хорош. Хоть и сопляк сопляком с виду, зараза.
– Ты того штриха имеешь в виду, которого ночью в усадьбу Бонифацкого притарабанили?
Планшетов отметил про себя слово усадьба, подумав, что хорошо бы заполучить адресок. Мотыль ничего не ответил, Планшетов решил: кивнул.
– Так ему все равно дрова. Пацаны говорят, на ублюдке живого места нет.
– Может и так, – флегматично согласился Мотыль. – Только до того, как копыта отбросить, он пятерых наших уже укокошил, зараза. Ногая с крыши столкнул, раз…
Беля фыркнул, как жеребец:
Ох! Нашел ты, Мотыль, Хонгильдона![25] Ногай… Тоже мне, панасоник узкоглазый.
– Да ты… – начал Мотыль вибрирующим от негодования голосом.
– Ну, что я?..
– Головка от буя! – выплюнул Мотыль, судя по голосу, еле сдерживаясь, чтобы не залепить собеседнику в рожу. – Да мы с Ногаем, чтобы ты знал, дела варили, зараза, когда ты еще мутной каплей висел, на конце своего папаши. Фильтруй базар, баклан, если не хочешь… – Мотыль, очевидно, собирался продолжить монолог, но голосовые связки изменили ему, из груди вырвался хрип, и он согнулся напополам, подавившись надсадным ухающим кашлем.
