Конец Осиного гнезда - [25]
— Охотились за железнодорожными грузами? — усмехнулся Гюберт.
Я промолчал.
— Так… хорошо,- сказал Гюберт и решительно поднялся.
Я тоже встал и понял, что беседа окончена. Да и пора уже было.
— Вам придется все, что вы мне сказали,- предупредил он,- изложить письменно.
Я кивнул.
Гюберт снял трубку телефона и потребовал к себе обер-лейтенанта Эриха Шнабеля. Положив трубку, он сказал:
— До города недалеко, с километр, но я поселю вас здесь.
— Как вам угодно,- заметил я.
— Так будет и вам и мне спокойнее. Но со временем я разрешу вам бывать в городе. Это совсем невредно.
— Хорошо,- согласился я.
— Вы бывали в этом городе?
— Да, раза два-три, но очень давно.
— Примерно?
— Лет десять назад.
— Тогда это не страшно.
Вошел обер-лейтенант и вытянулся перед Гюбертом. Гюберт приказал ему поместить меня в отдельную комнату, зачислить на довольствие, обеспечить бумагой, ручкой, чернилами, выдать несколько пачек сигарет и тут же очень спокойно, не меняя выражения лица, добавил по-немецки:
— Повесить его. Сегодня же ночью. Я ему ни в чем не верю.
— Яволль, герр гауптман!- ответил обер-лейтенант.
[Есть,господин капитан!]
Призвав на помощь всю свою волю, я поклонился Гюберту и, повернувшись, пошел к выходу. Ноги мои двигались автоматически, независимо от желания и воли.
«Повесить! Сегодня же ночью повесить!…» Удар был неожиданный и страшный. И это после того, как разговор принял вполне дружелюбный характер.
Мы вышли, пересекли двор и оказались в столовой, где я уже завтракал. Мне подали обед, но я не хотел есть.На несколько минут я поддался настроению, вызванному безвыходностью своего положения. Поддался внутренне. Внешне я, кажется,«не терял вида». А это- главное. Натренированные нервы не выдали. Я беру себя в руки. Ведь я «ничего не понял». Это- основное правило моего поведения здесь. Все должно выглядеть так, будто я действительно ничего не понял,не подозреваю.Я сделал несколько физических упражнений,чтобы привести себя в норму,прошелся вокруг стола,пытаясь восстановить нормальное дыхание. Мой взгляд упал на обер-лейтенанта. Он сидел в кресле, откинувшись назад, и пристально смотрел на меня.Признаюсь, что,погруженный в свои переживания, я на несколько минут совершенно забыл о существовании этого молодчика. Мне казалось, что я один в комнате, тем более, что Шнабель сидел неподвижно. И тут молнией пронзила меня мысль, от которой мне снова стало жарко. Зачем он здесь?Почему он так испытующе смотрит на меня?И тут же создание дает ответ: не потому ли,что он проверяет меня и хочет знать,понял ли я приказ Гюберта, то есть знаю ли я немецкий язык? И мгновенно, почти одновременно, другая мысль: а может быть, все это провокация, но наивная, рассчитанная на слабые нервы?
Мысли несутся вихрем.В самом деле,если меня решили повесить всерьез, потому что не доверяют или имеют улики против меня,мне неизвестные,то зачем же проверять,к чему?Что это может дать,если судьба моя решена?Ровным счетом ничего. Если окажется, что я понимаю язык, то Гюберт получает добавочный сильный довод не доверять мне и, следовательно, покончить со мной. А если проверка покажет, что я действительно не знаю языка, то может ли это обстоятельство смягчить мою участь,послужить поводом для отмены вынесенного приговора?
Мысль работает лихорадочно. Логика говорит, что приказ Гюберта- эксперимент, провокация.Чувствую, что появляется лучик надежды. Может быть, не все потеряно. И тут же новая мысль, новый страх: может быть, все было хорошо, а я выдал себя именно сейчас, вот в эти самые минуты? И Гюберт, как притаившийся хищник, ждал именно этих самых минут, этого состояния внутренней растерянности своей жертвы. Стоит ли еще маскироваться, если и так все кончено? Нет, бороться до последней минуты!…
Я снова бросаю взгляд на Шнабеля.Тот по-прежнему смотрит на меня. А может быть, прошло и не так уж много времени, как мне показалось? Надо спасать положение. Я делаю еще несколько упражнений, как бы продолжающих прежние, бодро улыбаюсь, одобрительно киваю обер-лейтенанту, потираю руки, медленно, как бы предвкушая еду,подвигаю к себе тарелку с первым блюдом. Надо показать, что я ничего не понял, что я тот же, что и раньше. Медленно нагибаюсь, чтобы распустить шнурок на ботинке. Говорю обер-лейтенанту: «А ботинки мне все-таки не удалось подобрать как следует».
После обеда обер-лейтенант Шнабель провел меня в отведенную комнату и жестами предложил располагаться.Мне все время чудилось, что на лице Шнабеля играет какая-то зловещая улыбка.
Наконец я остался один.Первым делом я сдернул с себя галстук. Туго затянутый и непривычный, он наводил на тяжелые мысли: казалось, что уже накинута петля на шее… Затем я осмотрел свое жилище. Это была небольшая комната с двумя глухими стенами и одним оконцем, смотревшим в лес. Столик, кровать, тумбочка с часами старинной конструкции и очень замысловатыми на вид, старый коврик и три стула составляли убранство комнаты.
В моих ушах отчетливо звучали сухие, бесстрастные слова Гюберта: «Повесить его.Сегодня же ночью». Машинально,по профессиональной привычке, я бегло осмотрел все предметы, находившиеся в комнате: хотел убедиться, не спрятаны ли где-нибудь специальные приспособления для подслушивания и наблюдения за мною. Но ничего подозрительного не обнаружил.
Писатель, человек высокого мужества Георгий Михайлович Брянский, посвятил свою повесть соратникам-чекистам.Книга написана в форме дневника Андрея Трапезникова и записок Дмитрия Брагина – двух друзей, более десятилетия бок о бок проработавших в органах госбезопасности.Первая часть охватывает события с декабря 1933 по февраль 1940 года. Здесь показана борьба наших чекистов против немецких резидентур накануне нападения фашистской Германии на СССР.Во второй части описывается опаснейшая работа наших разведчиков на временно оккупированной гитлеровцами территории, отважная борьба советских патриотов с фашистами.
На руднике, затерянном в далекой якутской тайге, происходит загадочное убийство. Слишком не похоже оно на обычные уголовные преступления. И чекисты устремляются в погоню за агентами иностранных спецслужб — врагами опытными, умело путающими следы, не останавливающимися ни перед чем…
Военно-приключенческая повесть Г. M Брянцева посвящена деятельности советских чекистов в довоенное время.
Новая военно-приключенческая повесть Георгия Брянцева "Голубой пакет" переносит читателя в героические дни Великой Отечественной войны, в небольшой русский городок Горелов, временно захваченный гитлеровскими оккупантами. Горсточка патриотов-подпольщиков ведет с захватчиками неравную, мужественную борьбу и овладевает важным документом, представляющим большую ценность для советского военного командования. За этим документом прибывает молодая разведчица-парашютистка Юля Туманова, но попадает в руки гестаповцев.Напряженные, полные неожиданностей события развертываются в городке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из самых популярных авторов военно-приключенческого жанра Г.М. Брянцев (1904-1960) — участник Великой Отечественной войны, военный разведчик, не раз ходивший за линию фронта и сражавшийся бок о бок с народными мстителями против немецко-фашистских захватчиков.Роман «По ту сторону фронта» посвящен всем безвестным героям, сложившим головы за свободу Отчизны в глубоком тылу врага.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.