Конец ордена - [60]

Виктор Арнольдович не понял:

— С каким еще?

— Хороший такой, аккуратный довесочек, — усмехнулся свинорылый. — Тут на полу лежал. Да только нам без надобности, мы его в машину перенесли. Нам задаром достался, а тебе, стало быть – за капусточку. Ежели ты со вкусом мужик – должен бы оценить. — С этими словами он совсем не по-императорски пронзительно свистнул в два пальца, и на пороге возник мальчонка – тот самый, что когда-то вел Виктора Арнольдовича от Парка культуры.

Император протянул ему свой фонарик-жучок и приказал:

— Отведешь Серебрякова к машине и доставишь на ней домой. Машину потом вернешь на место. Вернешься – капустки дам, если останется.

Парнишка отдал вполне церемониальный поклон, как верноподданный законным монархам, затем деловито бросил Виктору Арнольдовичу:

— Пошли.

Серебряков двинулся следом за парнишкой и вдруг, едва выйдя из тронной залы на что-то наступил. На всякий случай он быстро нагнулся и поднял какую-то жестянку. Наощупь сразу понял, что это такое. Это был раздавленный его ногой баллончик вроде тех, в каких выпускают аэрозоли. Виктор Арнольдович поднес его к носу – и голова слегка закружилась. Теперь он не сомневался, что именно в этом баллончике недавно был тот самый сонный газ.

Он поспешно спрятал его в карман прежде, чем парнишка обернулся со словами:

— Не отставайте, Серебряков.

После кружения по совсем уже знакомым коридорам и изгибам туннеля они оказались возле машины.

Серебряков открыл заднюю дверцу и увидел дремавшего сидя человека с густой белой бородой. За тридцать лет он здорово изменился, но Виктор Арнольдович его сразу узнал: тот самый Чокнутый, за которым когда-то на Сухаревке следил из-за котла Федька-Федуло. "Значит, Колобуилу все-таки удалось…" — подумал он.

На сидении, которое напротив, лежал кто-то прикрытый, как и усопшие король нищих и император помоек, грязной рогожей. Серебряков откинул ее дрожащей рукой и увидел, что это Наташа.

В ужасе он притронулся ладонью к ее щеке…

От сердца сразу отлегло. Нет, она была жива. Она просто спала.

— Побыстрее сесть не можешь, Серебряков? — грубо спросил парнишка. — Нечего разглядывать, садись давай, а то без меня всю капусту слопают.

Виктор Арнольдович уселся рядом с дремавшим "Ф". Перед тем, как парнишка захлопнул за ним дверцу, Серебряков отметил в его лице едва проступавшие свинячьи очертания. Тоже был любитель квашеной капустки. Подумал: "Когда-нибудь придет срок и он, повзрослевший, произнесет тоже: "Le roi est mort. Vive le roi!""

МАФУСАИЛ. ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ

…ибо, когда я немощен, тогда силен.

2-е посл. коринфянам (12:10)

После основательного трезвона Афанасий наконец открыл дверь, запертую на засов. Виктор Арнольдович отнес на руках в спальню спящую Наташу и уложил ее на кровать. "Ф", по дороге уже проснувшегося, попросил пройти в кабинет и там подождать его.

— Звиняйте, Вихтер Арнольдьевич, — пробасил Афанасий, — пийду прилягу: у башке трошки шумить.

Это было немудрено. Удивительно, что только "трошки" и что он вообще в силах был как-то передвигаться по квартире – от него густо несло смесью всех напитков, которыми недавно был богат серебряковский бар, а из кармана больничного халата торчала добытая им где-то и уже початая бутылка какого-то гадостного портвейна. Не дожидаясь ответа, Афанасий удалился в гостиную, и спустя минуту стены сотряс его богатырский храп.

Укрыв Наташу одеялом, Виктор Арнольдович перешел в кабинет.

"Ф" сидел в кресле и листал какую-то книгу. При виде Серебрякова он сказал:

— Я тут нечаянно обнаружил у себя в кармане письмо. Поскольку мне едва ли кто-нибудь станет писать ввиду моего как бы отсутствия в мире живых, то думаю – это вам. — И он протянул Серебрякову запечатанный конверт с изображением райского яблочка.

Виктор Арнольдович вскрыл конверт и прочел:

Дорогой Хризоил!

Как изволите видеть, из состязания, которое Вы мне навязали, я вышел победителем.

Поскольку Вы получили это письмо, то Вам уже известно, что по ходу дела мне пришлось устранить кое-кого. Как я знаю, это Ваши старинные недруги, так что уверен – на сей раз Вы не особенно огорчены. Их государства помоек и нищеты также едва ли пошатнутся от такой потери – эти государства непоколебимы, как сами помойки и нищета, их породившие.

Девушку вернул в целости и сохранности, а Вы, судя по всему, сомневались, что я сдержу свое слово. Что ж, за сомнения иногда приходится платить немалую цену, вот и вам они стоили весьма дорого – Вы потеряли троих своих людей. Поверьте, такова была необходимость. Впрочем, приношу Вам за то свои искренние сожаления.

Подведем, однако, summa summarum.[27]  "Ф" наконец у Вас, и значит, миссию Ордена можно считать исчерпанной. По орденской иерархии магистр отныне Вы. Стало быть, Вам и решать, что предпринимать относительно "Ф" далее.

Боюсь, правда, что достижение цели в эту минуту не особенно радует Вас и вы испытываете в душе некоторую пустоту. Но тут уж, согласитесь, моей вины нет – свое дело я сделал добросовестно.

Уж не знаю, какими словами заключить это послание – "прощайте" или "до встречи".

Кстати, позаботьтесь снять с нашего дорогого "Ф" радиомаячок.