Конец легенды - [122]
Наверное, прав был мой Двойник, сказавший мне, что когда я умру — я стану чистой энергией… Чистой — то есть без примесей физического тела, которое только мешает разуму в его познании, заставляя думать о еде, о размножении, об удовольствиях… Есть над чем поразмыслить…
Что бы сказал академик Вернадский и тот, не помню, как его звали, француз-математик из Сорбонны, которые предложили сам термин ноосфера[89]? Возможно, они обрадовались бы тому, что все люди после смерти попадают на высший уровень этой самой ноосферы, где идет слияние разумов, скопление разумных энергий познания мира… А Карл Густавович Юнг? Как бы он отреагировал на то, что есть источник его коллективного бессознательного[90], и источник этот находится вне самих людей, которые попадают в него полностью после жизни в своем теле? Может быть, удивился бы, а может быть, и нет… Он о многом догадывался… И вот я не существую, но мыслю… Значит ли это, что смерть и небытие — абсолютно разные вещи? Возможно… возможно… Жаль, что, вместо того чтобы всерьез заняться наукой, я при жизни выбрал беготню по пустыне с автоматом в руках, — как это мелочно… бессмысленно… Сколько я мог бы сделать великих открытий, обессмертив свое имя еще при жизни… Хотя кому нужно это бессмертное имя? Главное, это помогло бы людям изменить их сознание… Имело бы настоящую пользу… Ведь, оказывается, все так просто, и так взаимосвязано… Жаль, я не понимал этого раньше… Но мир устроен справедливо — я должен был это понять, и я это понял, пусть даже и таким кардинальным методом, как смерть… Хотя, как показывает практика, ничего в ней, в смерти, нету страшного. Непривычно — да. Очень непривычно… Так никто и не говорил, что…
Постепенно картина вокруг меня приобретала большую резкость — белые пятна оказались пластиковыми окнами, в которые бил яркий солнечный свет, кидавший слепящие блики на пол, покрытый потертым бежевым линолеумом, белое покрывало лежало передо мной… Черные пятна оказались серо-фиолетовыми косыми тенями, которые отбрасывал подоконник, стулья и шкафы со стеклянными дверцами… Слева от меня стояла на хромированном штативе капельница с каким-то электронным приборчиком, красные цифры которого почти не шевелились, и что-то тихонько ритмично попискивало с электронными модуляциями…
Ко мне подплыла светлая фигура тонкой энергетической сущности. Я уж было собрался поприветствовать ангела, но он принял облик миловидной девушки с волосами цвета соломы, в белоснежном халате выше колен, узко обтягивающем ее стройные бедра. Волосы ее были забраны на затылке в пучок, а сверху была белая шапочка конвертиком.
Странно повел себя тонкий мир загробных образов — я ничего не понимал…
Девушка взглянула на меня и мягко улыбнулась. На ее щеках при этом возникли милые ямочки.
— Наконец-то вы очнулись, — мелодичным голосом произнесла она. — Как вы себя чувствуете?
— Вы ангел? — спросил я, с трудом ворочая языком (оказывается, у меня был язык!!!).
Она вновь улыбнулась, обнажив свои ровные ослепительно-белые зубы.
— Некоторые пациенты мужского пола иногда меня так называют. — Она кокетливо прищурилась и поправила одеяло, которым я был укрыт, мельком бросив взгляд на показания приборчика (я был укрыт одеялом!!!).
— Значит, вот как это все выглядит… — медленно проговорил я.
— Да, вот так это и выглядит. — Она весело подмигнула мне. — Подождите немного, я сейчас позову герра Нихельдберга, он хотел с вами пообщаться, когда вы очнетесь…
— Герр Нихельдберг? — удивленно переспросил я. — Он вроде старшего божества здесь? Ну мудрая сущность…
— Да, он наш босс, — кивнула девушка. — Мудрее него в нашем госпитале никого нет — он действующий академик.
— Я тоже хотел быть академиком, но упустил эту возможность… — Мне почему-то стало грустно от этой мысли и от того, что я ничего не понимал. Возникла легкая досада: загробная жизнь представлялась мне как-то иначе, хотя девушка была симпатичной…
— Значит, вам будет о чем поговорить. — Она вновь кивнула и вышла за стеклянную дверь…
Я продолжал лежать на койке… Теперь сомнений не было, что я лежу на койке, и, кажется, у меня есть в наличии все мое туловище целиком. И это сильно сбивало меня с толку: неужели там, в зазеркалье нашего материального мира, все точно так же, как в жизни? А в чем тогда разница? И должна ли она быть, эта разница? Может быть, я пока просто ее не уловил?
