Конец королевы - [5]

Значит, Алена не ошиблась, подумал я и сказал:

— Он тебя приглашал к бару, да? Удивляюсь, почему ты отказалась. На твоем месте я бы заказал двойной мартель. Или «наполеон». По-королевски!

— Тебе смешно, а ты бы послушал, что он мне предлагал…

— Могу себе представить.

Она приложила ладони к горящим щекам и чуть не со слезами пожаловалась:

— Все настроение испортил, осел!

Я бросил взгляд в сторону бара. «Осел» как раз заказывал выпивку.

— Чтобы избавиться от него, пришлось пообещать, что мы с ним еще выпьем, — продолжала Катаржина. — Но я туда не пойду. Если что-нибудь себе позволит…

— А что бы он мог себе позволить? — поинтересовался я.

— Он меня разглядывал, как голодный кот. Вы, мужчины, — ужасный народ. Если бы ты видел его взгляд! Прямо-таки раздевающий…

— Меткое определение, — заметил я и подумал, что при виде Катаржины почти у всех мужчин взгляд становится «раздевающим».

— Павел, в субботу я все равно не осталась бы в Праге. Хотела уехать домой утром первым же автобусом, но, пожалуй, успею и на экспресс в 23.40. Извинись за меня перед остальными, ладно? Этот осел мне весь вечер испортил.

— Ты что, хочешь удрать от него?

— А что мне еще делать? — Казалось, она сейчас расплачется.

— Перестань, не сходи с ума! Если хочешь, я пойду и отошью его. Конечно, вполне корректно и дипломатично.

Катаржина быстро завертела головой, решительно отказываясь, но одновременно гладила мою руку. Чуть-чуть, легонько, но это прикосновение еще больше вывело меня из равновесия. Она не успела убрать свою тонкую, ухоженную руку, как я вновь поглядел на бар. Всего лишь на мгновение, но и этого хватило, чтобы убедиться, что Катаржина не водила меня за нос. Барменша как раз ставила перед толстяком две пузатенькие, наполненные на треть коньячные рюмки.

— Я уйду, как только перестанут играть. Ты пока ничего не говори! Знаешь ведь Гонзу: он может за мной побежать вдогонку.

Я кивнул.

— Как хочешь.

Она взяла со стола свою сумочку, машинально щелкнула замочком. Третий танец приближался к концу, и я поторопился спросить:

— А в горы ты в самом деле с нами поедешь?

Она чуть заметно свела брови.

— Ты тоже хочешь, чтобы я поехала? У тебя ведь будет Алена.

— Верно, — слегка смешавшись, возразил я. — Но я беспокоюсь обо всей компании. Если ты откажешься ехать, Гонза может передумать. Понятно?

— Выходит, мне ничего другого не остается, как поехать, — удовлетворенно сказала она и улыбнулась. — Но ты должен пообещать, что будешь меня оберегать. От интриг и ловушек.

Ответить я не успел. Оркестр умолк, Катаржина подарила мне экспортную улыбку и встала:

— Ну, пока! Значит, пока что ничего не говори!

Схватила сумочку и направилась к выходу. Но опоздала и столкнулась с Бореком и Аленой, которые возвращались к столику с площадки. Борек придержал ее, но не больше чем на полминуты.

Следующую серию я танцевал с Зузаной, Гонза — с Аленой, а Борек пропустил. Позже я объяснил Гонзе, что Катаржина уехала домой из-за немца.

— Нет, она просто чокнутая. Убегать из-за этого пивного бочонка? — удивилась Алена.

Я пожал плечами:

— Ну, ты же знаешь Катаржину…

— Норовистая девка! — поддержал меня Борек.

Гонза промолчал, только с ненавистью поглядел в сторону бара. Немец все еще ждал. После ухода Катаржины я не спускал с него глаз. Свою рюмку он опрокинул, вторая стояла нетронутая. Только минут через десять он выпил и ее; видно, дошло наконец, что остался с носом. Он заплатил и отчалил.

Чуть раньше встала и Зузана. Мозельское, очевидно, ударило ей в голову, но если у Алены развязался язык, то Зузана молчала как убитая. Вернулась она примерно через четверть часа — слегка побледневшая, но снова готовая выпить.

— Вышла на свежий воздух, голова немного разболелась, — объяснила она и виновато улыбнулась Бореку.

— Пить надо умеючи, — отрезал тот, чем рассердил меня, потому что сам выпил совсем мало, две-три стопки, а официант как раз раскупоривал перед Гонзой пятую бутылку. Последнюю. Больше решили не заказывать.

Гонзе почти хватило выигрыша, чтобы расплатиться. Мне он сотню вернул, а Бореку нет.

— Пойду еще куда-нибудь, — сказал Гонза уже на улице. — Деньги у вас есть, можете взять такси. А то намучаетесь с девчонками.

— С Зузаной — точно, — подтвердил я. Та стояла, прижавшись к Бореку, почти повисла на нем, глаза закрыты, голова — у него на плече.

— Не столько пьяная, сколько влюбленная, а это куда хуже, — хмуро, явно думая о своих делах, пояснил Гонза. Потом, уже поспокойнее, добавил: — Насчет меня не беспокойся. Пересплю в сто третьей у Властика. Пепек после обеда уехал домой.

— Ну и прекрасно! — сказал я и отправился ловить такси.

2

— О Господи! — выдохнула Алена и прижалась к Павлу.

А он словно окаменел, только фонарик в руке дрожал.

— Это, наверно, Мирка. Вчера нализалась, а теперь ей снятся кошмары. Или решила пошутить. Не слишком удачно.

— Нет! — вся дрожа, выговорила Алена. — В шутку так не кричат. В жизни ничего страшнее не слышала.

Про себя я признал ее правоту, но вслух ничего не успел произнести, потому что за спиной у Алены скрипнула дверь, и в свете фонарика появился Борек.

— Послушайте, что тут за психушник? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Мирка там бесится, но не может открыть. Ключа, что ли, нет…