Конец королевы - [18]
Для меня вся эта «драма» началась уже после обеда. В столовой Борек сообщил, что я должна законспектировать для него под копирку лекции. Сам он не сможет, к нему в Прагу приезжает дядя, и он обязательно должен его встретить. Писать конспект под копирку — обычное дело, но меня уже попросила об этом Катаржина. Она уходила к тете. Тетя и дядя, Борек и Катаржина — что это, случайность? У меня невольно возникли подозрения.
Для проформы я спросила Борека, где и когда он встречается с дядей. Он ответил, что в полтретьего на Главном вокзале, а потом они еще посидят где-нибудь в кафе. Я сказала, пусть не волнуется, конспект для него я сделаю. А у меня волнения были еще впереди. Беда в том, что в два я должна была сходить к парикмахеру, а лекции начинались в три. К счастью, мне удалось вырваться на час раньше, и без четверти два я уже сидела под сушильным колпаком, держа на коленях немецкую грамматику, но никак не могла сосредоточиться и с трудом соображала, что читаю. Поэтому я захлопнула книгу и сквозь приоткрытую занавеску загляделась на уличную толпу. В воздухе уже кружились первые снежинки, ветер играл с ними, унося их то вверх, то вниз, а потом они ложились на мостовую, где сразу же таяли и превращались в жидкую, грязную кашицу. Я всерьез загрустила, представляя Борека ветром, а себя снежинкой, пусть не такой хрупкой, но такой же брошенной и ненужной, и чуть не ударилась в слезы. Чтобы отвлечься, я стала разглядывать прохожих, в них ничего грустного не было. Вдруг среди незнакомых лиц появилась фигура в элегантном сиреневом плаще, ослепительно белых сапожках и модной шляпке над водопадом золотых волос — Катаржина. Я увидела ее совсем близко, она миновала парикмахерскую, круто свернула направо, перешла через дорогу и свернула в поперечную улицу. Наше «свидание» не удивило меня: Катина тетя жила где-то здесь, на Малой Стране, но тут мое внимание привлек еще один прохожий. Теперь уже о случайности говорить не приходилось, подозрения мои явно подтверждались, тетенька с дяденькой определенно имели связь. Прохожий, который свернул за тот же угол, что и моя подруга, как раз сейчас должен был ожидать поезда на Главном вокзале на другом берегу Влтавы.
У меня хватило сил саркастически улыбнуться. Вслед за парижским художником наступила очередь Борека.
И тут я так вздрогнула, что ударилась лицом о сушилку. Какая же я дура! Да никакой не Виктор, а Борек, Борек был тогда ночью у Катаржины. Потому-то она и утащила меня в туалетную, потому-то и заслонила дверь, потому-то и наплела мне басен о первом прегрешении против шестой заповеди. Просто она разыграла со мной комедию, которую я простодушно приняла за чистую монету. Нет, ночному гостю Катаржины вовсе не надо было подкупать вахтера или прыгать через окно, он спокойно прогулялся по коридору через два соседних блока, и все дела! Пока Катаржина валяла передо мною дурака в туалетной, ему вполне хватило для этого времени.
О Господи, как же я могла быть такой глупой и доверчивой?..
Катаржина вернулась в общежитие около семи. На мой вопрос не видела ли она Борека, ответила, что нет. А почему я спрашиваю? Ах, вот что, из-за лекций. «Ну, сейчас ему не до науки, Зузика, — улыбнулась она. — Он же идет с нами в „Дельту“… Или нет?»
— Идет, конечно, — кивнула я. — Почему же нет?
— Вот еще забота! И чего Гонзе приспичило разыгрывать миллионера? Идиот!..
— Ну отчего же? Ради тебя он готов на все… И не он один.
— Перестань, Зузика, а то сейчас получишь! — пригрозила она беззаботно и весело. — Лучше помоги выбрать наряд. Что нашему Гонзику понравится?..
Она вынула из шкафа короткое светло-голубое платье.
— Ну, знаешь, — заметила я, — ты ему скорее без платья понравилась бы…
— Да, да, конечно, — вздохнула она. — Зузанка встала сегодня с левой ноги. Ты что, поругалась с Бореком?
«Комедиантка!» — чуть не сорвалось у меня с языка, но вслух я произнесла:
— Нет, мы с Бореком никогда не ругаемся.
Весь вечер Борек сидел рядом со мной и всем своим видом давал понять, что я его не интересую. Тем не менее развлекались мы от души. Я имею в виду всех остальных, у меня настроение было мерзкое. Гонза требовал одну бутылку за другой, а я отважно пила. Сказочное лекарство от воспоминаний. Пусть Борек меня не замечает и, очевидно, больше никогда замечать не будет, пусть все идет не так, как я ожидала, — не беда. Ведь я уже после обеда получила ясное представление, к чему дело клонится.
Часов около десяти Гонза вдруг завел разговор о хате в горах и о том, что мы могли бы отправиться туда на Рождество. Мы немного попрепирались на этот счет, обсудили со всех сторон, и в конце концов оказалось, что никто не возражает. Одна Катаржина молчала. Гонза сначала не хотел ее спрашивать напрямик, ходил вокруг да около, но потом решился и сообщил, что туда едет прямой автобус через Костелец, где она может к нам присоединиться. Катаржина ничего на замечание Гонзы не ответила, сделала вид, что не расслышала. Тогда вмешался Борек.
— Надеюсь, ты тоже поедешь, Катаржина? — спросил он ее, но прозвучало это как приказ.
Я ожидала, что Катаржина осадит Борека, но она только деланно улыбнулась, нерешительно пожала плечами и робко призналась, что совсем не умеет ходить на лыжах, а кроме того, десятого у нас экзамен по немецкому. Тут все заговорили разом, уговаривая ее, присоединилась к этому хору и я, но сама не сводила глаз с Борека, следя, когда и что он скажет. Катаржина почти оправдывалась, что на Сильвестра ей надо быть дома, а на пару дней…
