Конец королевы - [13]

Тот наконец послушался, открыл кухонную дверь и скрылся за порогом. Вернулся обратно с моим байковым покрывалом.

Павел взял покрывало и аккуратно накинул на Катино нагое тело. Покрывало было широкое, но коротковатое, оно укрыло мертвую только до подбородка, бледное лицо с выпученными глазами и разбросанными по подушке светлыми волосами осталось на виду.

— Глаза… — сказал Борек и проглотил слюну. — Кто-нибудь это умеет?

Словно под гипнозом я ступил вперед. Мирка, стоявшая в углу комнаты спиной к нам и надевавшая свитер, испуганно уступила мне дорогу. Я приблизился к постели, наклонился к убитой и большим и указательным пальцами правой руки опустил ей веки. Действовал я быстро, без раздумий, и только потом на секунду пошла кругом голова, а по телу пробежала зябкая судорога. До этой минуты у меня еще сохранялось ощущение, что вся эта трагедия происходит не в жизни, а в каком-то романе, кинофильме или страшной пьесе, но вот я прикоснулся к мертвой — и это прикосновение словно пронзило меня током от ногтей до корней волос.

— Кому-то из нас надо бы спуститься в деревню, — нарушил тишину Павел. — Сообщить в полицию.

— Исключено! — чересчур быстро отреагировал я. — До уборной-то едва добрался. Не успеешь отойти от избы на несколько шагов, как тут же потеряешь дорогу. Придется ждать до утра, может, к утру погода утихомирится.

Павел промолчал. Двинулся к двери, ведущей в комнату Борека и Зузаны, и подергал за ручку. Дверь даже не дрогнула, только послышался скрип хорошо высохшего дерева.

— С какой стороны ключ? — спросил Павел Борека.

— Ни с какой. Когда она начала орать, — Борек махнул рукой в сторону Мирки, — я хотел заскочить к ней, но дверь была заперта. А ключ был у девчонок, у нас с Зузаной его не было.

— Гм, — пробурчал Павел, — значит, лежит где-то здесь. Мирка, ты его не видела?

— Нет, — ответила та, — не видела. Я к нему вообще не прикасалась. Да и потом, — она сделала паузу и перевела взгляд на Борека, — Катаржина никогда не запиралась.

Борек промолчал, только нервно дернул губами, зло взглянул на Мирку и тут же отвел глаза в сторону.

Не нравился он мне, нет, не нравился.

— Пошли на кухню, — предложил Павел. — Каждый расскажет, что знает, глядишь, что-то и выяснится…

Не успел он закончить, как Мирка юркнула через порог. Следом заторопился я, за мною — Борек. Павел взял со стола керосиновую лампу, но тут же поставил ее на прежнее место и тихо вздохнул:

— Свет мы все же оставим, подружка, хотя тебе он не очень-то и нужен…

И тоже вышел из комнаты.

В кухне он сунул в печку парочку смолистых полешек, Мирка села на мою разостланную постель, я устроился рядом, Борек остался стоять.

— Надо бы позвать девчонок, — заметил я. — Надо, чтобы все здесь собрались.

— Зачем? — возразил Борек. — Мы с Зузаной ушли отсюда спать. Павел с Аленой тоже. Даже чуть раньше нас… — Он немного поколебался и мотнул головой в сторону меня и Мирки. — В первую очередь стоит послушать вас обоих.

— Ладно, — согласился я и повернулся к Мирке, уже надевшей брюки и свитер. — Когда я побежал в уборную, ты пошла за сигаретами. Где они? Страшно хочется курить…

— Очень жаль, — ответила Мирка, — но я их не нашла. Сначала искала впотьмах, чтобы не разбудить Катаржину. Потом все же зажгла лампу и… увидела ее на постели, убитую…

Борек сунул руку в карман и подал мне пачку «Астры». Я поблагодарил его кивком головы и взял две сигареты. Одну протянул Мирке. Борек дал нам прикурить, я глубоко затянулся, выпустил дым и спросил:

— Что хотите услышать?

Павел промолчал, подкручивая фитиль у лампы, и слово взял Борек. Он придвинулся ко мне вплотную и резко выпалил:

— Зачем ты ее убил? Все остальное нас не интересует.

— Чокнулся? — осклабился я и еще раз спокойно затянулся.

— Нисколько не чокнулся!

— Тогда у тебя странное понятие насчет черного юмора. Должен заметить, что с такими шуточками надо быть поосторожнее.

— Не валяй дурака! — прервал он меня, и стало ясно, что свой идиотский вопрос Борек задал вполне серьезно, или по крайней мере стараясь создать такое впечатление. «Понятно, — мелькнуло у меня в голове. — Лучшая оборона — это наступление. Только не на таковского напал, парень, нет, черт тебя побери, не на таковского…» Я встал.

— У кого еще был повод? — не унимался Борек. — Ну-ка скажи, у кого? Ты же сам твердил, что уговоришь ее, для этого и всю эту поездку организовал, строил из себя донжуана, хвалился перед нами, что переспишь с нею… Так вот, из-за того, что Катаржина чихала на тебя, из-за того, что у тебя не было никаких шансов…

— Замолчи! — прервал я эту дикую чепуху и размахнулся. Но Павел был настороже. Он бросился между нами, заслонил Борека, а меня попытался оттолкнуть. Напрасно. Он успел еще крикнуть: «Перестаньте, ребята!» — и тут кухня словно бы закачалась, наступила полная темнота, чуть позже зазвенело разбитое стекло. Это упала и разбилась керосиновая лампа.

— Вот видите, петухи, из-за вас лампу разбил, — сокрушенно произнес Павел. — Спички есть? Борек…

— Где-то на столе лежат, — уже остынув, ответил Борек. — Посвети фонариком.

Оранжевый круг света упал на стол, осветив коробок, потом сполз вниз, на пол, где лежали лампа и осколки стекла.