Конец игры - [3]

"Сначала в порт!" — думала Гембра, проталкиваясь через густой людской поток, заполняющий узкие улочки, стараясь не упускать из виду слепяще яркую синюю ленточку моря, которая то скрывалась, то вновь показывалась в просветах между тесно прижатыми друг к другу домами.

* * *

В то время, когда Гембра металась по Гуссалиму в поисках проданной подруги, на землю Лаганвы, двигаясь с северо-востока, уже вступили войска метрополии. Сметя на своём пути два небольших приграничных форта, где солдаты Данвигарта отгоняли беженцев от границы провинции, имперский гарнизон устремился вглубь территории. Под фиолетовым с золотым грифоном штандартом императорского дома и красочными полковыми знамёнами кавалерийский авангард запрудил главную дорогу. Первым ехал сам Андикиаст, лично принимая донесения высланных вперёд разведчиков. Его крепкая, приземистая, словно влитая в седло фигура — фигура непобедимого мастера конных поединков, полководца с железной волей и железной рукой — была хорошо знакома жителям Лаганвы. Здесь была его родина, и здесь он кавалерийским сотником начинал свою военную карьеру.

Едущие рядом офицеры держались чуть поодаль — никто не хотел лишний раз попадать под грозный взгляд начальника. Широкое, с большими зелёно-жёлтыми глазами навыкате, лицо стратега было почти полностью скрыто низко надвинутым шлемом, но даже едва заметное шевеление длинных завитых усов выдавало знающему глазу крайнюю степень разгневанности. Виды разорённых деревень и выжженных полей, которыми встретили полководца родные места, вызывали у него приступы тихого бешенства. И что удивительнее всего, местные жители, вместо того, чтобы, как обычно, прятать продукты от армейских фуражиров, напротив сами несли навстречу гарнизону остатки своих разграбленных припасов. Жители Лаганвы доверяли своему земляку, видя в нём освободителя от произвола и беззакония, и на пути конницы то и дело появлялись делегации деревень, посёлков и даже небольших окрестных городков, умоляя немедленно направить к ним хотя бы небольшой отряд для наведения порядка.

Андикиаст задавал короткие точные вопросы, отдавал столь же краткие приказы, внимательно прислушиваясь к рассказам местных жителей. Тактическая ситуация вырисовывалась всё яснее, а дождавшись данных глубокой разведки, можно было приступать к выработке стратегического плана. Его основные пункты полководец уже принялся обдумывать, но новые и новые картины страшных разорений и бесчинств мятежников то и дело путали его мысли. Даже ему, прошедшему огни и воды нелегко было сосредоточиться на своих мыслях, когда конь то и дело натыкался на валяющиеся на дороге трупы. Усы, из-за которых Андикиаста по всей стране знали под прозвищем "лаганвский кот", продолжали грозно шевелиться. Теперь случайно захваченных солдат мятежной армии, лишив оружия и обмундирования, уже не отправляли в обоз. За дело взялся полковой палач, которого Андикиаст обещал в ближайшее время щедро обеспечить работой.

* * *

Весь остаток дня Гембра как безумная носилась по городу, пытаясь напасть на след Ламиссы или хотя бы кого-нибудь из купленных невольников. Несколько раз она побывала в порту, больше всего боясь, что Ламиссу увезут морем и тогда найти её не будет никакой надежды. Была она и на больших дворах у выезда из города, где снаряжались купеческие караваны. Видела она и выводимых из города рабов, но ни Ламиссы, ни кого-либо из тех, кого продавали вместе с ними, обнаружить не удалось. Огромный город навалился на неё пёстрым и шумным водоворотом, где вмиг можно было всё найти или всё потерять, где, как в диком лесу, легко попасть в зубы хищнику, но можно и нежданно набрести на лёгкую добычу. Быстро пробежав мимо бесчисленных портовых харчевен, от которых исходили сводящие с ума запахи яств, Гембра направилась на базар — место, где могли знать всё. Базар в Гуссалиме продолжался до глубокой ночи, и теперь погружающаяся в сумерки базарная площадь была по-прежнему переполнена народом. Голова шла кругом от перебивающих друг друга криков торговцев и кружащейся толчеи, не позволяющей видеть перед собой больше, чем на пару шагов. Нищенский вид Гембры не слишком располагал солидных горожан к разговорам. Заставив себя не отвечать на колкие презрительные реплики и брезгливые мины, она подходила вплотную к беседующим бюргерам, пытаясь хоть что-то полезное уловить из их разговоров. Из набора свежих новостей всех встревожила одна — к Лантрифу, морской резиденции сатрапа Лаганвы приближалась императорская военная эскадра. Лантриф — это ещё не Энмуртан с главным портом Гуссалимом, но появление поблизости крупных военных сил метрополии всегда отзывалось в городе волной вполне обоснованного беспокойства. Слишком откровенно попирались здесь законы империи, слишком много позволяла себе разжиревшая на преступлениях местная олигархия. Обычно удавалось откупаться. А уж теперь, во время нескончаемой грызни властных кланов в столице, заправилы города как никогда верили во всемогущество своих кошельков. Правда, теперь многие связывали тревожное известие с сегодняшней речью Пророка, мгновенно ставшей известной всему городу. Императорская эскадра вполне могла оказаться той самой земной карой, которая, по словам Пророка, уже стояла у ворот.