Конец игры. Биография Роберта Фишера - [14]
С тех пор каждое лето, когда он был в одном из лагерей, и во время, свободное от шахмат, Бобби тренировался в плавании, проходя различные тесты «Красного Креста» по плаванию. Он легко сдал на пловца «среднего» уровня, а затем и «продвинутого». Настоящая «Рыба», он любил воду, особенно, если плавание означало соревнование с другими детьми. Обладая скоростью, решительностью и отличной реакцией, Бобби входил в воду в момент, когда тренер давал свисток, в то время как другие находились еще в полете. Плавание позволяло ему двигаться и разгонять кровь по мышцам, освобождать их от зажима, вызванного неподвижным сидением за шахматной доской или с книгой. Он получал удовольствие от движения сквозь стихию воды, и ему нравился соревновательный дух сам по себе, не важно, касалось это плавания или шахмат. Казалось, кроме шахмат и плавания ему ничто больше не доставляло удовольствия.
Регина начала бояться за будущее Бобби, который не слишком обременял себя учебой, и ее беспокоило, что его увлечение шахматами становится всепоглощающим. Ей казалось, шахматы заворожили его так, что он всегда находился в некотором отстранении от окружающей его жизни; он настолько «заразился» игрой, что не сможет — не может — контролировать это увлечение, и что, в конечном счете, из-за исключения из своей жизни всего остального этот случайный интерес разрушит его жизнь.
Обсуждать с Нигро чрезмерное увлечение Бобби шахматами оказалось пустым делом. Тот лишь еще настойчивее советовал Бобби играть в них больше, изучать их упорнее и участвовать в соревнованиях чаще. Бобби стал протеже Нигро, его шахматным компаньоном. Он понимал, что у Регины туго с финансами, и потому никогда не заводил речь об оплате своих уроков, касались ли они музыки или шахмат. Нигро с Бобби стал играть с временны́м контролем по два часа каждому — обычный турнирный регламент — и после каждой партии Бобби, казалось, становился сильнее, что побуждало его изучать игру еще настойчивее, пока он не стал обыгрывать Нигро в большинстве партий.
К немалому испугу Бобби, Регина настояла на том, что-бы он прошел психологические тесты с целью определить, нужно ли — или вообще возможно — как-то ослабить его всепоглощающую страсть к игре. Когда она повела мальчика к д-ру Харольду Клайну в отделение детской психиатрии бруклинской еврейской больницы, Бобби всем своим видом выражал неудовольствие. Д-р Клайн, заметивший это сразу, не стал нагружать его комплектом тестов для определения личностных качеств, интеллекта и интересов, обычно применяемых в таких случаях. Он просто постарался разговорить мальчика. «Не знаю», — угрюмо ответил Бобби, когда его спросили, почему он так много времени уделяет шахматам в ущерб школьным занятиям. — «Мне просто хочется». После простого совета Бобби не пренебрегать занятиями в школе, его попросили погулять немного. Д-р Клайн сказал Регине, чтобы она не беспокоилась относительно Бобби, что детей часто заинтриговывают, буквально захватывают игры, игрушки, спорт и другие вещи, и что по истечении некоторого времени они либо теряют интерес к ним, либо отступают в строну. Нет, он не думает, что Бобби — невротик, и он не рекомендует терапию. «Невротик» — это слово, по сути ничего не объясняет, добавил доктор, указывая, что Бобби не вредит ни себе, ни окружающим, шахматы, вероятно, просто напрягают его мозги, и ему надо разрешать играть в них, сколько он захочет. Нелюбовь к школе — это мелкое расстройство, через которое проходят многие дети, но изучение шахмат, как интеллектуальное занятие, ее замещает. Возможно, предположил он, ей нужно строить некоторые из домашних заданий Бобби в игровой форме.
Не успокоенная полностью, Регина решила поискать другого специалиста. Она узнала о психиатре и одновременно шахматном мастере д-ре Ариэле Менгарини — неаналитическом нейропсихиатре, работавшем на правительство. Он страстно любил шахматы и был не меньшим их фанатиком, чем Бобби. Он признался Регине в своем фанатизме к игре и добавил еще то, чего ей совсем не хотелось слышать: «Я сказал ей, что есть гораздо более плохие вещи, которыми способен увлечься человек, и что ей следует позволить сыну искать собственный путь в жизни».
Мало-помалу успехи Бобби в бруклинском клубе росли. Прошло несколько трудных, иногда удручающих лет, но в итоге он стал выигрывать большинство партий. Но и его партнеров впечатлили упорство и рост результатов Бобби. «Я прочел почти все шахматные книги в публичной библиотеке, расположенной по соседству, и хотел иметь собственные книги», — вспоминал Бобби, обращаясь к тому периоду. Нигро давал ему книги на время или навсегда, Регина иногда позволяла ему их покупать, если у нее появлялись свободные деньги. Карманные деньги Бобби — 32 цента в день — не давали ему особых возможностей покупать книги, и даже когда он стал старше и его «содержание» выросло до 40 и даже 60 центов, деньги расходовались на молочный шоколад и сладости после школы.
Бобби взял за правило читать каждую шахматную книгу в бруклинской публичной библиотеке, запоминая из них всё, что могло оказаться полезным. На снимке он в возрасте 14-ти лет читает том избранных партий Александра Алехина.
